Она снова вытерла глаза.
– Наверное, вы считаете меня глупой.
– Напротив, я считаю вас хорошей, заботливой матерью.
– Тогда могу я сделать признание? Нечто недостойное – то, что меня постоянно преследует?
– Конечно.
– Я боюсь, что король и королева возлагают на моего сына недостаточно ответственности, и это не позволяет ему научиться многим вещам, которые ему необходимы.
Ее слова слегка удивили Пасеваллеса – сказать, что кто-то лишает Моргана ответственности, было равносильно утверждению, что конюх, преследующий сбежавшую лошадь, мешает ей надеть уздечку, – но Пасеваллес лишь кивнул в ответ.
– Я понимаю вашу тревогу.
– Я не хотела, чтобы его отсылали с таким странным поручением – мне вообще непонятны разговоры о фейри, магических рогах и подобных вещах, – но я занимаю не то положение, чтобы возражать. И все же, когда он вернется, – здесь она снова позволила своему голосу задрожать, – если бог того пожелает и он благополучно вернется… я надеюсь, что они найдут для него лучшее применение, и не только ради него самого, но и всего королевства.
Пасеваллес кивнул:
– Думаю, я понимаю, что вы имеете в виду, но не могли бы вы несколько подробнее…
– Они должны позволить ему что-то
«На самом деле, – подумал Пасеваллес, – в том, что она говорит, есть некоторый смысл».
Однако он сомневался, что их мотивы совпадали.
– Я с вами искренне согласен, миледи. Он может и должен получить больше ответственности.
Теперь она заговорила оживленно:
– Его дедушка и бабушка… нам все равно не обойти этой темы, Пасеваллес. Они замечательные правители, мы все им благодарны за то, что они сделали, но они уже старые, им более пятидесяти! Морган мог бы им очень сильно помогать, если бы он… если бы положение ему позволяло.
Пасеваллес кивнул, словно ему только сейчас пришла в голову эта мысль.
– О, вы полагаете, что они могли бы сделать его… Как это называется? Что-то вроде соправителя?