На мгновение, всего лишь на мгновение, что-то промелькнуло в ее глазах – возможно, вина.

– Нет! Должно быть, оно открылось, когда вы его уронили. Я бы не стала читать ваше личное письмо, любимый!

– Вы не говорите мне всей правды, принцесса.

И вновь он уловил ее смущение.

– Очень хорошо. Нет, я его не читала, но не могла не заметить, что оно из Наббана. От лорда Друсиса, брата герцога. – Она приложила палец к губам. – Ш-ш-ш, не ругайте меня. Я никому не расскажу, но вы можете рассказать мне. Вы пытаетесь посодействовать заключению мира между ним и его братом? Хотите помочь королеве с ее миссией? – Теперь она улыбалась. – Вы можете поделиться со мной, любимый. Вы же знаете, я лишь хочу помочь вам сделать то, что хорошо для королевства. Ведь когда-нибудь оно будет принадлежать моему сыну.

– Да, так и будет, – сказал он и сделал глубокий вздох. – Подождите, смотрите. К нам идет ваш отец?

Она удивилась и оглянулась назад.

– Я его не вижу…

Пасеваллес сильно толкнул ее в спину. Руки Иделы взлетели вверх, словно в жесте удивления. Сначала она ударилась о стену несколькими ступенями ниже, а потом покатилась, переворачиваясь через голову, по узкой винтовой лестнице, пока не скрылась из вида. Пасеваллес быстро спустился и обнаружил ее у основания лестницы – голова свисает со ступеньки, одна рука неловко завернута за спину, платье задралось, ноги широко разбросаны в стороны – в точности как забытая ребенком тряпичная кукла.

Пасеваллес присел рядом на корточки. Лицо и руки вдовствующей принцессы были расцарапаны, в уголке рта пузырилась кровь. Когда он наклонился ближе, то уловил ее дыхание – хриплое, но достаточно ровное.

Пасеваллес покачал головой, встал и поставил ногу в сапоге на щеку принцессы Иделы, не обращая внимания на закатившиеся глаза под полуприкрытыми веками, резко надавил и повернул ногу, пока не услышал, как затрещали ломающиеся шейные позвонки. Потом он спрятал письмо из Наббана за пояс панталон и принялся звать на помощь. Пасеваллес кричал так громко, что по лестнице прокатилось эхо.

Самое забавное, думал король, что хотя почти все остальное, казавшееся в детстве большим – деревья, стены и люди, – уменьшалось по мере того как Саймон рос, Хейхолт теперь представлялся ему огромным и совсем не таким, как во времена молодости.

«Быть может, дело в том, что я узнал, сколько всего находится под ним, – подумал он. – Быть может, теперь я гораздо больше знаю о тайнах, которые он прячет, чем многие другие люди».

Трудно чувствовать спокойствие и уверенность, когда ты знаешь, что большой и хорошо знакомый тебе дом, где ты вырос, построен над совершенно отдельным замком, к тому же замком ситхи, который столетиями никто не исследовал и который полон опасных тайн.