– Мама! – отчаянно вскричал мальчик, и маленькая ведьма рядом со Сгорбсом, не переставая раскачиваться, громко зарыдала. – Мама, мамочка, не дай ему, я не виноват, это не я!

– Я прошу, – загрохотал мистер Сгорбс, – поднять руки тех присяжных, которые, как и я, считают, что за подобные преступления обвиняемые заслуживают пожизненного заключения в Азкабане.

Колдуны и ведьмы справа в едином порыве подняли руки. Публика зааплодировала, как аплодировала Шульману, но на сей раз лица горели кровожадным торжеством. Мальчик истошно завопил:

– Нет! Мамочка, нет! Я этого не делал, не делал, я не знал! Не отсылайте меня туда, не дай ему!..

В зал заскользили дементоры. Трое других подсудимых поднялись; женщина с тяжелыми веками задрала голову и обратилась к Сгорбсу:

– Черный Лорд восстанет вновь! Брось нас в тюрьму – мы подождем! Он восстанет вновь и вознаградит нас, своих верных слуг, как никого другого! Мы одни храним ему верность! Мы одни пытались его разыскать!

Мальчик отчаянно рвался из лап дементоров, но Гарри видел, что их холодная, изнуряющая сила уже подавляет его сопротивление. Публика глумилась, кое-кто повскакал. Женщину с тяжелыми веками увели, а мальчик продолжал бороться.

– Я же твой сын! – взывал он к Сгорбсу. – Я твой сын!

– Ты мне не сын! – заорал мистер Сгорбс. – У меня больше нет сына!

Хрупкая женщина громко ахнула и сползла со скамьи. Она потеряла сознание. Сгорбс этого как будто не заметил.

– Уведите их! – брызгая слюной, взревел он, обращаясь к дементорам. – Заберите, и пусть сгниют в тюрьме!

– Папочка! Папочка, я тут ни при чем! Нет! Нет! Пожалуйста, папочка!

– Мне кажется, Гарри, пора вернуться в мой кабинет, – сказал тихий голос прямо Гарри в ухо.

Гарри вздрогнул. Повернул голову. Затем в другую сторону.

Альбус Думбльдор справа смотрел, как дементоры уволакивают сына Сгорбса; Альбус Думбльдор слева смотрел прямо на Гарри.

– Пойдем, – произнес левый Думбльдор и взял Гарри за локоть. Гарри почувствовал, что взлетает; подземелье растворилось; на мгновение вокруг воцарилась чернота, потом он вдруг исполнил как бы замедленное сальто, приземлился на ноги в кабинете Думбльдора и от солнечного света едва не ослеп. Перед ним в шкафчике блестела серебром каменная чаша, а рядом стоял Альбус Думбльдор.

– Профессор, – ахнул Гарри, – я знаю, это я зря… то есть… дверца была приоткрыта и…

– Прекрасно тебя понимаю, – кивнул Думбльдор. Он отнес чашу к столу, поставил на полированную столешницу, а сам сел в кресло. Жестом пригласил Гарри сесть напротив.

Гарри так и поступил. Он уставился на чашу. Содержимое стало прежним – серебристо-белым, кружилось и рябило.