– А что сделал с тобой отец, когда ты снова оказался дома? – тихо спросил Думбльдор.

– Инсценировал мамину смерть. Тихие похороны, пустая могила. Наш домовый эльф, Винки, выходила меня, вернула к жизни. После этого я должен был скрываться от людей. Меня нужно было держать под контролем. Отец заклинаниями подавлял мою волю. Когда ко мне вернулись силы, я мечтал только об одном – найти моего господина… вернуться к нему и служить ему.

– Как отец подавлял твою волю? – спросил Думбльдор.

– Проклятие подвластия, – ответил бывший Хмури. – Он полностью контролировал меня. Заставлял днем и ночью носить плащ-невидимку. Я всегда был под надзором домового эльфа. Она была моим сторожем и моей нянькой. Она меня жалела. Уговаривала отца изредка баловать меня чем-нибудь. В награду за хорошее поведение.

– Господин Барти, господин Барти, – зарыдала Винки из-под пальчиков, – нельзя это рассказывать, нам будет плохо…

– Кто-нибудь еще знал, что ты жив? – по-прежнему мягко допрашивал Думбльдор. – Кроме твоего отца и домового эльфа?

– Да, – ответил Сгорбс, и его веки вновь дрогнули. – Ведьма из департамента моего отца. Берта Джоркинс. Она пришла к нам домой, принесла отцу бумаги на подпись. Его дома не было. Винки провела ее в дом и вернулась на кухню ко мне. Но Берта Джоркинс услышала, как Винки со мной разговаривает. И подкралась разведать. Услышала достаточно и догадалась, кто скрывается под плащом-невидимкой. Отец вернулся домой. Она набросилась на него с обвинениями. Он наложил на нее очень сильное заклятие забвения. Слишком сильное. Сказал, что оно навсегда повредило ее память.

– А чего она полезла в личные дела хозяина? – плакала Винки. – Чего ей было от нас надо?

– Расскажи про финальный матч чемпионата мира, – велел Думбльдор.

– Это Винки уговорила моего отца, – монотонно отвечал Сгорбс. – Умоляла долгие месяцы. Я уже многие годы не выходил из дому. А я когда-то очень любил квидиш. Отпустите его, просила она. Он не будет снимать плащ-невидимку. Пусть посмотрит матч. Хоть на воздухе побудет. Сказала отцу, что мама умерла ради моей свободы. Что она спасала меня не для тюремного заточения. В конце концов он согласился… Все было тщательно спланировано. Отец отвел нас с Винки в Высшую ложу рано утром. Винки должна была говорить, что держит место для отца. А я должен был сидеть тихо под плащом-невидимкой. Мы бы ушли последними. Винки была бы как будто одна. Никто бы ничего не узнал.

– Но Винки понятия не имела, что я стал сильнее. Я боролся с проклятием подвластия. Ненадолго выходил из-под отцовского контроля и временами становился почти самим собой. Все случилось там, в Высшей ложе. Я как будто очнулся от долгого сна. Вокруг люди, идет игра, и я вдруг вижу палочку – она высовывается из кармана у мальчика впереди. Последний раз я держал в руках палочку еще до Азкабана. И я ее украл. Винки не знала. Винки боится высоты. Она прятала лицо.