Громадное возвышение, на котором они спокойно могли встать все вместе, медленно ходило вверх-вниз в такт глубокому клокочущему дыханию. Это вовсе не холм! Это спина!
– Ну… так он и… не хотел, – отчаянно проговорил Огрид. – Только я должен был его привести, Гермиона, я был обязан!
– Но зачем? – спросила Гермиона. В ее голосе звучали слезы. – Почему? Что?.. Ох,
– Я думал, вот приведу его, – сказал Огрид, сам чуть не рыдая, – выучу манерам… в люди выведу… покажу, что он безобидный!
– Безобидный! – пронзительно вскрикнула Гермиона, и Огрид замахал на нее руками: тише, мол. Громадное существо громко заурчало и заворочалось во сне. – Это он тебя бил, да? Вот откуда раны!
– Он не понимает своей силы! – очень серьезно ответил Огрид. – И он исправляется, уже не столько дерется…
– Так вот почему ты добирался до дома целых два месяца! – не слушая его, говорила Гермиона. – Ах, Огрид, зачем ты его привел, если он не хотел? Ему было бы гораздо лучше со своими!
– Нет, Гермиона, они все над ним издевались – он ведь махонький! – возразил Огрид.
– Махонький? – переспросила Гермиона. –
– Гермиона, ну не мог я его там бросить, – по изувеченному лицу Огрида потекли слезы. – Понимаешь… это ж мой брат!
Гермиона уставилась на него, разинув рот.
– Огрид, говоря «брат», – медленно начал Гарри, – ты имеешь в виду…
– Ну… сводный, – поправился Огрид. – Мамка-то моя, вишь ты, ушла от нас с папашей к одному гиганту, ну и родила Гурпа…
– Гурпа? – повторил Гарри.
– Ага… ну, он как-то так себя называет, – озадаченно сказал Огрид. – По-английски он не очень… я уж учу, учу… короче, любила она его, похоже, не больше, чем меня. Гигантессы, они что, им дети нужны большие, хорошие, а Гурп для гиганта не так чтобы… всего-то шестнадцать футов…
– Да уж, крошка! – с истерическим сарказмом воскликнула Гермиона. – Прямо-таки лилипут!
– Они его все шпыняли… не мог я его бросить…
– И мадам Максим согласилась, чтобы вы взяли его с собой? – спросил Гарри.