– Девяносто семь! – прошептала Гермиона.
Они сгрудились у девяносто седьмого ряда, всматриваясь в даль. Там никого не было.
– Он в самом конце, – сказал Гарри. У него пересохло во рту. – Отсюда не видно как следует.
И повел свою команду между высоченными стеллажами. Некоторые стеклянные шары тускло поблескивали…
– Он где-то здесь, – шептал Гарри. Он был убежден, что с каждым шагом приближается к Сириусу, вот-вот увидит на полу бесформенный силуэт. – Сейчас… скоро…
– Гарри? – робко позвала Гермиона. Но он не хотел отвечать. Во рту было очень сухо.
– Где-то здесь… рядом… – пробормотал он.
Они достигли конца прохода и снова вышли на свет, под призрачное мерцание свечей. Пусто. Пыльная, гулкая тишина.
– Он, наверно… – хрипло зашептал Гарри, заглядывая в соседний проход. – Или нет… – Он подбежал к следующему, заглянул и туда.
– Гарри? – еще раз позвала Гермиона.
– Что?! – рявкнул он.
– По-моему… Сириуса здесь нет.
Остальные молчали. Гарри избегал их взглядов. Его тошнило. Он не понимал, куда делся Сириус. Он должен быть здесь. Ровно здесь Гарри его видел…
Он пробежал вдоль стены, заглядывая в проходы. Пусто, пусто. Гарри побежал обратно, мимо своих товарищей, молча проводивших его взглядами. Сириуса нигде нет, не видно и следов борьбы.
– Гарри?! – крикнул Рон.