Гермиона достала палочку Беллатрикс и стукнула по кирпичу в стене. Кирпичи начали вращаться. В стене образовалась дыра, которая становилась все шире, пока не превратилась в арку, ведущую на узкую, мощенную булыжником Диагон-аллею.

Стояла тишина, магазины только открывались, покупателей почти никого. Извилистая торговая улочка мало напоминала ту, какой ее впервые увидел Гарри давным-давно, еще до поступления в «Хогварц». С его последнего визита сюда многие магазины позакрывались, зато возникло несколько сомнительных лавчонок, так или иначе связанных с черной магией. С бесчисленных плакатов в витринах на Гарри смотрело его собственное лицо и надпись: «Нежелательный № 1».

На порогах лавок сбились в кучку оборванцы: клянчили у прохожих милостыню и уверяли, что они колдуны. У одного мужчины на глазу была окровавленная повязка.

Завидев Гермиону, попрошайки быстро накинули капюшоны и словно растаяли в воздухе. Гермиона посмотрела им вслед с любопытством. Вдруг ей наперерез бросился человек с повязкой.

– Мои дети! – тыча в Гермиону пальцем, завопил он высоким, резким голосом безумца. – Где мои дети? Что он с ними сделал? Ты знаешь, знаешь!

– Я… я… не… – опешила Гермиона.

Попрошайка прыгнул, попытался схватить ее за горло – но после громкого хлопка и красной вспышки отлетел назад и упал без чувств. Рон стоял, подняв палочку; на его бородатом лице застыло потрясение. В окна по обе стороны улицы высовывались любопытные, а трое-четверо состоятельных прохожих, подхватив подолы мантий, улепетывали с места происшествия.

Их появление на Диагон-аллее получилось слишком заметным. Гарри даже подумал, не вернуться ли, не разработать ли другой план, и хотел уже посоветоваться с остальными, но не сделал и шага, как сзади крикнули:

– Ну надо же! Мадам Лестранж!

Гарри обернулся; Цапкрюку пришлось крепче ухватиться за его шею. К ним приближался высокий худощавый колдун с густой седой шевелюрой и длинным острым носом.

– Трэверс, – прошипел в ухо Гарри гоблин, но Гарри не припоминал, кто это. Гермиона, выпрямившись в полный рост, процедила со всем презрением, на какое была способна:

– Что надо?

Трэверс замер как вкопанный, явно оскорбленный таким обращением.

– Он тоже из Упивающихся! – выдохнул Цапкрюк.

Гарри, наклонившись к уху Гермионы, передал ей эту информацию.

– Я просто хотел поздороваться, – холодно сказал Трэверс, – но если вы мне не рады…

Теперь Гарри узнал голос: Трэверс – один из нагрянувших к Ксенофилу.

– Нет-нет, что вы, Трэверс! – воскликнула Гермиона, торопясь исправить ошибку. – Как дела?