Минус шесть – плюс один – итого пять. И у троих – оружие.

Мало того, я с ужасом увидел, что Борго встал на колени, заткнув рукой страшную рану на горле.

Трое с оружием – это слишком. Я начал пятится, без толку размахивая посохом. Вскоре к троим присоединился четвертый.

Мою левую ладонь нестерпимо жгло.

Я не нашел ничего лучшего, чем крикнуть:

– Вот и свиделись, ваше грозное высочество!

– Олег? – глаза принца стали безумными.

Меня начали зажимать в тиски. Двое с флангов, двое – с фронта. Борго хрипел, возвышаясь за спиной Тендала, пытался пробиться вперед.

– Это он, он! – кричал принц.

Что ж, настало время охренительных… заклятий. Я отбросил ярлыгу, простер ладонь к принцу и выкрикнул:

– Мекхо селимор!

От моей ладони колыхнулась видимая глазу воздушная волна. Окутала Тендала, Борго и солдата. Трое в ловушке!

Заклятие сгущенного времени. Все трое замедлились, вернее – почти перестали двигаться, лица (и морда Борго) – облеклись в странные гримасы, как на неудачных фото.

Я слышал далекое ржание коней.

Сейчас разберусь с теми, кто зажал меня с флангов, и примусь за его высочество.

Тут на меня накатило.

Понимаете, когда я напал на лагерь, во мне булькало не менее литра вина. Заклятие, как и предупреждал Франног, вошло в резонанс с алкоголем, потенцировало его действие. В общем, количество вина в моем организме теперь можно было смело умножить на шесть.

Три литра. Неплохо, верно? В мире Земли, да и в этом мире, думаю, также, есть люди, больные страшной дисбухи́ей. Их всего процентов восемь. Их ферментная система генетически не приспособлена разлагать алкоголь так, как делает это организм здорового человека. В результате – больного дисбухией рвет и мечет даже от умеренного количества выпивки. К чему я веду… Я же не просто отношусь к счастливым девяноста двум процентам, я в плане потребления алкоголя мировой чемпион. Я могу выпить и литр, и два, как в том анекдоте. Но не шесть литров вина.