Я – Элинор Берглунд. Я была послушницей, меня отдали на твое попечение. Я доверяла тебе, называла матушкой. Я просила пощадить меня, когда ты раскрыла мои способности. Я умерла, вымаливая очередную дозу.

– Что это такое? – Мать-хранительница стояла, схватившись за сердце. Ее била дрожь, вытаращенные глаза напоминали две луны.

Одна за другой женщины и девушки называли себя, а Нина продолжала говорить их устами. Придите ко мне! И они поднимались из могил, продирались, выцарапывались из земли массой переломанных костей и сгнивших конечностей. Некоторые передвигались ползком.

Двери в дортуар распахнулись, мертвецы хлынули внутрь. Они перемещались с необычайным проворством. Кошмарные создания вырвали винтовки у солдат, тщетно пытавшихся открыть огонь. У одних тела сохранились почти полностью, от других остались лишь скелеты да лохмотья.

Мать-хранительница в ужасе попятилась, наступила на собственный подол и упала на каменный пол. К ней на четвереньках подполз младенец. Тлен не тронул его пухлые ручки и ножки, но глазницы были пустыми, а губы отливали синевой.

Быстро расправившись с солдатами – теперь они превратились в бездыханные, залитые кровью мешки с костями, – армия мертвых устремилась к настоятельнице. Нина зашагала к выходу.

– Не бросайте меня, – взвыла Мать-хранительница, но младенец уже вцепился ей в юбки.

– Я говорила, что буду молиться за вас. – Нина закрыла за собой дверь и отдала последний приказ мертвым: Воздайте ей по заслугам!

Слушать вопли настоятельницы она не стала.

* * *

– Поехали! – скомандовала Нина, забираясь в фургон. Время осторожности прошло. Они пронеслись через восточные ворота и вылетели на дорогу. Оглянувшись, Нина ожидала увидеть охранников, которые целятся им вслед, однако ее взору предстали два окровавленных трупа и цепочка волчьих следов, уходящих в лес.

Трассел. Разум утверждал, что верить в это глупо, но сердце подсказывало иное. Только сейчас Нина поняла, почему он не притрагивался к еде, которую она ему оставляла. Волк Матиаса предпочитал добывать пищу охотой. В горах раздался пронзительный тоскливый вой, и тут же по всей долине эхом прокатился ответный хор. Серые волки, спасенные Трасселом? Может, он понял, что больше не должен быть один. Может, тоже сказал свое последнее «прощай».

Леони, прижимавшая к груди младенца, изумленно смотрела на Нину.