– Скоро от него даже щепок не останется. Он же деревянный. Зачем он тебе? – спросил капитан птицу.

Трое гончих затеяли драку из-за деревянной трухи, в которую превратился Хохолок. Остальные четверо, ведомые Геарой, повернулись к Парану.

Капитан принял боевую стойку.

– Ну, не бойтесь. Подходите ближе. Но учтите: я буду сражаться с вами не один. Я – не более чем орудие в руках опоннов. Вам придется иметь дело с ними. Давайте, гончие, польем здешнюю землю кровью, а то она слишком суха.

Гончие расселись полукругом. Геара заняла место посередине.

Паран только улыбался.

«Что ж ты медлишь, Геара? Мне надоело быть игрушкой в чужих руках, будь то адъюнктесса или опонны. Смерть меня больше не пугает. Давай окончим эту жалкую комедию».

Он не понимал, что случилось потом. Его вдавливало в землю, как гвоздь, который вгоняли без молотка. Гончие попятились назад. Паран зашатался, глотая ртом воздух. Вокруг стало темно. Желтая трава приникла к земле, а сама земля сотрясалась. Потом тяжесть исчезла. В его легкие хлынул студеный воздух. Почувствовав кого-то рядом, Паран обернулся.

– Отойди, – велел ему высокий человек с темной кожей и длинными белыми волосами.

Человек шел прямо на гончих. Тистеандий?

К поясу тистеандия был прицеплен громадный двуручный меч. Он встал перед гончими, не дотрагиваясь до оружия. Все семь гончих с беспокойством и опаской смотрели на незнакомца.

Тистеандий взглянул на Парана.

– Не знаю, чем ты привлек внимание богов, но это было неблагоразумно, – сказал он на малазанском языке.

– Видимо, я так ничему и не научился, – ответил Паран.

– Тогда мы с тобой очень похожи, смертный, – улыбнулся тистеандий.

Смертный?

Гончие встали. Рыча, они топтались на месте. Их челюсти кусали воздух. Тистеандий равнодушно глядел на них, потом сказал:

– Хватит лезть не в свои дела. Я вижу тебя, Клык, – обратился он к желтоглазой гончей с бурой свалявшейся шерстью, испещренной шрамами. – Забирай стаю и уходи. Передай Амманасу, что я не потерплю его вмешательства. Моя война с малазанцами – это моя война. Даруджистана ему не видать.

Клык был единственным, кто не рычал. Его горящие глаза застыли на тистеандии.

– Я тебя предупредил, вожак.