– Они вновь стали золотистыми. Рыжий полностью исчез.

– О. Я обрела венец. Должно быть, он стер всю краску.

– Ты обрела венец? – переспрашивает она, широко раскрыв глаза.

– Да.

– Ох, дорогая. Неудивительно, что ты расстроена. Это невероятное переживание.

Она и половины не знает.

– Отдыхай. – Она целует меня в висок. – Расскажешь обо всем утром.

Когда она уходит, я посылаю Анджеле наполненное отчаянием письмо. «SOS, – пишу я, с трудом заставляя свои пальцы и мозг работать, чтобы напечатать хотя бы несколько строк. – Позвони мне как можно скорее».

Мне не с кем здесь поговорить. И некому рассказать о случившемся. И я уже скучаю по Такеру.

Я поддаюсь желанию услышать его голос и звоню ему. Он отвечает после первого гудка. Но молчит, как и я.

– Оставь меня в покое, – произносит он через минуту и вешает трубку.

17 Зови меня ангелом

17

Зови меня ангелом

Проходит три дня, три мучительных дня. Я не звоню ему и не пытаюсь с ним увидеться. А вместо этого вновь и вновь прокручиваю в голове тот поцелуй, пока мне не начинает казаться, что я скоро сойду с ума и повырываю себе все перья. А еще я продолжаю уговаривать себя, что все к лучшему. Ладно, может, и не к лучшему, потому что, по сути, я открылась человеку, а ведь я даже не знаю, какое наказание за этим последует, если об этом когда-нибудь кто-то узнает. Может, и не стоит сожалеть, что Такер отверг меня? Допустим, он знает, что я странная. Сможет ли он это доказать? Нет. Кто-нибудь ему поверит? Скорее всего, нет. Да и вряд ли он станет кому-нибудь рассказывать. А если вдруг он это сделает, то я буду все отрицать. И скорее всего, мы вновь вернемся к тому, что он станет меня обвинять во всем, а я делать вид, что понятия не имею, о чем он говорит.

Верно.

Вот только я ужасная лгунья, даже когда лгу самой себе. Мне так хочется, чтобы Анджела перезвонила и я смогла спросить у нее, что мне делать. К тому же, словно бы мыслей, что не отпускают меня днем, недостаточно, он и ночью снится мне.

Все три ночи подряд я не могу избавиться от чувств, которые нахлынули на меня, когда я залезла в его голову и ощутила то, что чувствовал он. Услышала его мысли, пока он целовал меня. Почувствовала, что он любит меня. А потом чуть не разлетелась на куски, когда его любовь превратилась в страх.

На третье утро я просыпаюсь со слезами на глазах, но, когда смотрю в потолок, утопая в жалости к себе, меня озаряет.

Он любит меня. В его голове каждая мысль и отклик рождались из любви. Любви не только к внешности, но и к тому, какая я есть. Безумной, иррациональной (и конечно же, немного похотливой) любви. Он любит меня, и именно это напугало его, когда я засветилась, как рождественская елка.