— «Ох, такой защитник», — говорит Семъйяза в наших головах. — «Кто вы теперь? Я думал, она влюблена в кого-то еще».
— «Ох, такой защитник»,
— «Кто вы теперь? Я думал, она влюблена в кого-то еще».
Кристиан сжимает зубы, но не отвечает.
Мы быстро проезжаем мимо адской версии центра Маунтин-Вью, мимо церкви, ратуши, где снаружи ожидает очередь серых людей; мимо магазинов и ресторанов, некоторые из которых заколочены, но другие открыты; люди, ссутулились над столами с мисками неотличимой пищи. Мы доезжаем до того, что должно быть главной улицей, которая соединяет все эти маленькие городки между Сан-Франциско и Сан-Хосе, и поворачиваем на юг. На дороге все еще нет других машин.
— «Ад удивляет тебя?» — молча спрашивает Семъйяза.
— «Ад удивляет тебя?»
В его внутреннем голосе чувствуется укус, ожог или что-то более горькое.
— «Думаю, я не ждала, что здесь будут рестораны и магазины».
— «Думаю, я не ждала, что здесь будут рестораны и магазины».
— «Это отражение мира», — отвечает он. — «Что является правдой на земле, то более или менее правдиво в этом месте».
— «Это отражение мира»,
— «Что является правдой на земле, то более или менее правдиво в этом месте».
— «Так что, все эти люди заперты здесь?» — я жестом указываю на окно, на толпы серых людей, которые пытаются пройти по улицам, всегда в пути, кажется, но в то же время бесцельные, без истинного направления.
— «Так что, все эти люди заперты здесь?»
— «Не заперты, но удерживаются. Большинство из них не понимают, что они в аду. Они умерли и устремились к этому месту, потому что это то, куда они пожелали сами отправиться. Они могут уйти в любое время, когда захотят, но они никогда не захотят».
— «Не заперты, но удерживаются. Большинство из них не понимают, что они в аду. Они умерли и устремились к этому месту, потому что это то, куда они пожелали сами отправиться. Они могут уйти в любое время, когда захотят, но они никогда не захотят».
— «Почему нет?»
— «Почему нет?»
— «Потому что они никогда не смогут отпустить то, что привело их сюда».