— Он тот, кто убил Лив, — обвиняет его Люси.
Глаза Азаэля вспыхивают.
— Это правда? Ты убил мою дочь?
Я понимаю намерения Кристиана слишком поздно.
— Кристиан, нет…
— Да, — произносит Кристиан. — Но я твой сын.
Его сын.
О, парень. Я не видела, что это произойдет. Но я поняла, что Кристиан видел этот момент. Это его видение, встретиться лицом к лицу с мужчиной, который убил его мать. Его отцом.
Люси вздыхает, ее лицо снова поднимается, глаза расширены. Если Кристиан сын Азаэля, он также и ее брат. Ее брат и брат Анжелы. У нас здесь воссоединение семьи. Как давно он знает это? Почему он не сказал мне? Глаза Азаэля расширяются.
— Мой сын? С чего ты решил, что ты мой сын?
— Ты коллекционер, верно? — Кристиан смотрит на свои ноги. — Ты забрал мою маму. Ее звали Бонни. Демидиус. Ты встретил ее в Нью-Йорк Сити в тысяча девятьсот девяносто третьем году.
— Ах, я помню, — говорит Азаэль. — Зеленые глаза. Длинные, светлые волосы.
Челюсть Кристиана сжимается.
— Позор то, что с ней случилось, — продолжает Азаэль. — Я ненавижу разрушать прекрасные вещи. Просто она не говорила мне, где я могу тебя найти. Скажи, у тебя на крыльях есть черные пятна?
— Заткнись, — бормочет Кристиан. Я никогда не чувствовала в нем такой ярости раньше, и это страшно. Он бы убил Азаэль, если бы мог.
Азаэль косится на него задумчиво, не обращая внимания на его злость.
— Это все меняет. Возможно, я хочу тебя. Но даже при этом, ты должен быть наказан за то, что убил Оливию.
— Нет, — твердо говорю я, качая головой. — Я пойду с тобой. Такер — моя ответственность, больше ничья. Я пойду.