Сердце бешено заколотилось, когда впереди показалось здание ресторана.

– Я тебя у ворот высажу. – Данил притормозил. – Дядя Валера сказал не показываться Виктору Романовичу, пока мы не поговорим.

– Хорошо.

– Эллен?

Она по тону поняла, какого рода будет вопрос. Парень всю дорогу держался, молчал, но все его эмоции были пропитаны интересом.

– Может, расскажешь, во что меня втянули? Не то чтобы я против, просто хотелось знать больше, чем странное «так надо».

– Вряд ли это пойдет тебе на пользу, прости.

– Что-то мне подсказывает, завтра я не вспомню ничего, кроме пролитого на тебя сока и покупки платья.

Эллен задумалась. Конечно, Валерий Константинович не стал бы рисковать ни дочерью, ни племянником, если бы был шанс, что Виктор доберется до их мозгов и все узнает. Но что Данилу рассказать?

– Знаешь, – она вздохнула, – это долгая история. И, мне кажется, твоя сестра расскажет ее намного правдивее. А я сама уже не понимаю, где правда, а где – ложь.

Поблагодарив Данила за помощь, Эллен вышла из машины.

Дядины люди, увидев ее, всполошились. Не успела она дойти до ступеней, как из здания вылетел Виктор.

Эллен вдохнула морозный воздух полной грудью и приступила к защите.

– Да, я знаю, что ты о-о-очень зол, но я решила, если не поменяю его, – она на секунду распахнула пиджак, продемонстрировать новое платье, – то опозорю тебя, и ты вообще меня потом с потрохами съешь.

Виктор оглядел ее с головы до ног, но гнева во взгляде не убавилось. Наоборот!

– Как это понимать? – со злостью смакуя каждый слог, прорычал дядя.

Эллен вымучено улыбнулась.

– Тебе не нравится платье?

Виктор продолжал буравить ее взглядом, и Эллен чувствовала, как он сканирует ее эмоции. Но она выплеснула по дороге все, что могло навести на подозрения. Ни тоски, ни сожаления не осталось. Пустота. Отныне в ее жизни пустота.