Несмотря на прежнее желание найти медиума, растущая тревога побудила меня направить Чендану в сторону дома. Что-то происходило в мире духов, и я боялась за свою семью. Эрлан, без сомнения, не одобрил бы такой поступок, но мне было все равно. Тело окрепло, кровь пела в венах. Лошадь мчалась через кладбище, ее грива развевалась, попадая мне по лицу. Ночное небо, раньше такое ясное, заволокли облака. Луна спрятала свой лик.

Мы достигли пригорода Малакки, когда переполнявшее меня ликование схлынуло, словно волна от берега. Взамен явилось чувство одиночества. Эрлан улетел так стремительно, что от меня как будто отрезали кусок. Я отогнала эти мысли, раздумывая теперь об исчезновении демонов с прежнего поста. Они отсутствовали так долго, что я не была уверена, знала ли Фэн вообще об охране дома. В ином случае она бы не убрала все листки с заклинаниями с окон. Судя по всему, она поступила так ради собственного удобства, посчитав, что ей будет легче приходить и уходить при надобности.

Когда мы въехали в город, небо стало мрачным. Даже огоньки духов на улицах стали слабыми и рассеянными. Вокруг практически никого не было, однако моя кожа покрылась мурашками.

Доехав до дома, я сразу поняла: что-то не так.

Хотя час был поздний, из окон лился яркий свет. Я соскользнула со спины Ченданы, велев ей ждать. Удивительно, но просочиться сквозь парадную дверь было трудным делом. Хороший знак, правда, времени оценить его у меня не оставалось.

Я пробегала комнату за комнатой в поисках няни или отца. Найти их оказалось несложно. Все, что мне потребовалось, – устремиться на звук криков.

Фэн стояла в столовой, держа перед собой отца, словно щит. Белки ее глаз закатились, и взгляд стал как у безумной. А предмет, от которого она пряталась, был всего лишь травяной настойкой на подносе.

– Убери это! – проорала она.

Ама взяла глазурованный горшочек и двинулась к ней.

– Что-то не так? – спросила она. Но Фэн испустила такой вопль, точно ей предлагали скорпиона.

– Прикажи ей убираться из дома!

– Ли Лан, что с тобой? – спросил отец. Он был сбит с толку, а зрачки глаз неестественно расширились. Я поняла, что он вновь курил опиум.

– Она сошла с ума, – произнесла Ама. И сделала еще шаг навстречу Фэн. – Ты еще болеешь, – нянечка говорила успокаивающе. – От настойки станет легче.

Едва не устремившись вперед, я остановилась, так как вспомнила – меня не увидит никто, кроме самозванки. Вместо этого я скрылась за стеной. С изумившей меня скоростью Фэн выбила горшочек из рук няни. Он разбился на плиточном полу, и отец вскрикнул от горя. Этот сосуд был частью сервиза из маминого приданого.