– Ох, нет, нет! – запротестовала Амелия. – Это слишком ужасно!

– Я считаю, мадам, что нет ничего слишком ужасного для исследователя. Я в своей жизни бывал в некоторых очень странных местах. Провел одну ночь внутри лошадиного трупа, когда пережидал пожар в прерии на территории штата Монтана; в другой раз переночевал внутри туши буйвола, когда команчи вышли на тропу войны, а мне не хотелось бросать свой лагерь. Два дня провел в туннеле золотого прииска Билли Брончо[66] в Нью-Мехико и был одним из четырех человек, которые провели три четверти дня в кессоне[67], перевернувшемся на бок, когда мы строили фундамент моста Буффало. Я еще не забыл прежних приключений и не собираюсь сейчас это делать!

Мы поняли, что он твердо решил провести этот эксперимент, поэтому я сказал:

– Ну, тогда сделайте это побыстрее, старина.

– Есть, генерал, – ответил он, – но я считаю, что мы пока не готовы. Джентльмены, мои предшественники, которые находились в этой жестянке, не были добровольцами, прямо скажем! И догадываюсь, что их как-то живописно связывали перед тем, как нанести главный удар. Я хочу полностью поместиться в этой штуке, поэтому меня сначала надо должным образом подготовить. Пусть этот старый смотритель достанет какую-нибудь веревку и свяжет меня по всем правилам.

С этой просьбой американец обратился к смотрителю, но тот, когда понял смысл его речи, хоть, вероятно, и не оценил всех красот его диалекта и образов, покачал головой. Однако его протест был всего лишь формальным и вполне преодолимым. Американец сунул ему в руку золотую монету со словами: «Возьми, приятель. Это твое, и не надо бояться. Тебя же не просят участвовать в повешении!» После этого смотритель нашел потрепанный обрывок веревки и достаточно прочно связал нашего спутника. Когда верхняя часть тела Хатчесона была связана, он сказал:

– Погодите минуту, судья. Полагаю, я слишком тяжелый, и вы не сможете засунуть меня в жестянку. Давайте я сам туда залезу, а потом вы сможете связать мне ноги!

С этими словами сумасброд спиной вперед втиснулся в отверстие, которое едва вместило его. Оно было точно ему по размеру. Амелия наблюдала со страхом в глазах, но, явно не хотела ничего говорить. Потом смотритель закончил свою работу, связав ноги американца, так что теперь он стал совершенно беспомощным и неподвижно стоял в своей добровольной тюрьме. Казалось, это доставляет Хатчесону истинное удовольствие, и его лицо расплылось в характерной для него широкой улыбке, когда он сказал:

– Наверное, Еву создали из ребра карлика! Здесь не хватит места для гражданина Соединенных Штатов нормального роста. Мы, в Айдахо, делаем наши гробы более просторными. А теперь, судья, начинайте опускать дверцу, только медленно. Я хочу испытать такое же удовольствие, как те парни, когда эти шипы начинали приближаться к их глазам!