— Не буду, — обещает девочка, и глазёнки её радостно блестят.

Зоряна вынимает из котомки уздечку (запаслась заранее, стало быть, была уверена, что уговорит меня, хитрюга!) взнуздывает меня, взбирается на спину.

— Но, поехали!

Медленно иду по тропинке. Мы оба впервые так далеко от замка Кощея Бессмертного, грозного повелителя Железного царства. Врага всего живого… Нашего отца…

— Быстрее, Ярослав, быстрее! — Зоряна легонько касается каблуком моего бока, — ты как улитка!

Послушно прибавляю шагу. Тропка постепенно переходит в широкую, прямую как стрела дорогу, а дорога приводит нас к берегу огненной реки.

— Стой, дальше нельзя, — сестра натягивает повод, — отец не велит нам мост переходить.

Останавливаюсь со вздохом. Я и сам знаю отцов запрет, и до сих пор ни разу даже не подходил к мосту, но сегодня… «А мост-то совсем короткий, — приходит в голову неожиданная мысль, — если скакать во всю прыть, то быстро его преодолеешь, и спохватиться никто не успеет». Резко вскидываю голову, выдёргивая натянутый повод из пальчиков Зоряны, и срываюсь с места в галоп. Копыта грохочут по камням моста, сестра что-то испуганно кричит, но я чувствую, что она сидит крепко, и потому не замедляю скачки. Вот мы уже на середине моста. И тут гигантский змей преграждает нам дорогу: чёрный, чешуйчатый, его крылья распахнуты, пасть широко раскрыта. Я совсем забыл о страже… Останавливаюсь, сестра больно вцепляется в гриву, каким-то чудом удерживается на моей спине. Змей с шипением ползёт на нас. Я осаживаю. Сражаться с ним бесполезно. Едва мы оказываемся на берегу, сторож убирается обратно под мост. Зоряна спешивается, обнимает меня за шею.

— Что ты наделал, братик? Теперь…

Договорить она не успевает: перед нами как из-под земли возникает отец, глаза его красны, словно раскалённые угли.

— Сбежать хотели? Глупцы! Ваше счастье, что я велел Змею вас не трогать, — рука в железной перчатке хватает меня под уздцы, — ну, проси прощения, становись на колени, змеёныш!

Страх стискивает моё сердце, ноги дрожат, однако гордость оказывается сильнее, я встряхиваю гривой. «Нет». Выпустив узду, отец сильно бьёт меня по носу, из ноздрей течёт кровь. Это действует как хлыст на породистую лошадь. С оскорблённым ржанием взвиваюсь на дыбы, копыто врезается в закованную доспехом грудь мучителя. Человека удар такой силы, возможно, убил бы или, по меньшей мере, свалил с ног, но Кощей и не покачнулся. Неведомо откуда возникает в его руке плеть, дважды обрушивается на мои бока, из ран хлещет кровь.

— Я научу тебя слушаться, мерзавец! — он снова хватает повод уздечки.