— Она делит со мной ложе. Я не отошлю ее.
— Ты пытаешься лгать мне? — она подняла брови и рассмеялась. Джон смущенно прикусил губу.
— Я не отошлю ее.
— Он отошлет, — сказала Софи. — С-сегодня же.
Джон пораженно поглядел на нее, Синай, казалось, может испепелить взглядом.
— Только… только дайте ему позволение поговорить с Владыкой. Ему очень нужно. А я уйду. Сегодня же.
Повисла тишина. Владычица, казалось, смотрела на нее незрячими глазами. Она слабо улыбнулась.
— Ее сердце не из стекла. И она любит. — Джон вскинул голову.
Он горящим взглядом посмотрел на владычицу, а потом на Софи. Софи отвернулась. Ощущение было ужасное, словно ее как прозрачную колбу подняли и просмотрели на свет. Любит?… Она и сама не знала, любит ли Джона, а эта мать народов такое заявляет. Да как она смеет?!
— Твой выбор я одобряю, — сказала Владычица скорбно. — Говори с владыкой, если хочешь. Но если в тебе есть хоть капля уважения к матери твоего народа, ты должен верить, что я желаю тебе добра. И я говорю — отошли ее. Твоя жизнь мне не видна, в тебе кровь другого народа. Но если ты проживешь достаточно, ты будешь страдать, как страдает твой брат, как страдает твой ментор. Сердце твое будет разорвано на куски, и ты никогда не соберешь их снова.
Она сжала руки на коленях.
— Синай, я прошу прошения за свои слова. Твой выбор я чту и уважаю. Служи верно, как и подобает.
Синай поклонился.
Джон тоже поклонился.
— Прости мне мой умысел и… мое существование.
— Я буду ненавидеть твое рождение до моего последнего вздоха. Но, быть может, не буду ненавидеть тебя. Я вижу в тебе любовь к нашему народу. Только за это я щажу тебя, осеннее дитя.
Они снова поклонились и ушли. Софи в страшном ступоре позволила Джону усадить себя на лошадь. Еще час они ехали обратно, потом снова на подземной вагонетке. Все это время слова эльфийки крутились у Софи в голове.
Софи сидела в дребезжащем вагончике рядом с Джоном, молчаливая и хмурая. Он тревожно поглядывал на нее, но молчал, словно чувствовал что-то. Сердце Софи медленно наполнялось отчаянием и решимостью.