Взглянул на нее в ответ и мотнул головой.

Похоже, в детстве Мари перечитала сказок. Видно, думает, что я сейчас человеческим голосом отвечу.

– Жалко, – притворно вздохнула эта негодница. – А я-то надеялась.

Она состроила уморительную рожицу и потрепала меня по холке.

Эй! Повежливее! Я все-таки не собака.

– Ты такой хорошенький, – вцепившись в мои уши, выдала Мари. – Вот если бы еще и говорить умел, цены бы тебе не было!

Нет. Это уже слишком.

Не выдержав, перекинулся обратно и подхватил взвизгнувшую девушку.

– Соскучилась по разговорам? Ну-ну.

– Рус, так не честно! Рус. Ну, Рус…

А дальше послышались только какие-то невразумительные звуки.

Еще бы! Трудно возмущаться, когда тебя целуют. И еще раз. И еще.

Все. Пора домой. Нагостились. Хочу остаться с Мари наедине. И чтобы никого, в радиусе десяти километров.

– Руслан, а поехали домой? – словно услышав мои мысли, отстранилась Маша.

Она заглянула мне в глаза и улыбнулась.

– Поехали, – ответил я.

Спустя полчаса мы уже двигались в направлении города.

Позади остались расставание с Дроновыми, поздравления и пожелания счастья, лихорадочные сборы и попытки Нины Ивановны загрузить багажник всевозможными домашними заготовками, напутствие Василия Ивановича, с наказом приезжать в гости, и Машины обещания обязательно навещать новых знакомых.

Сейчас, глядя на спящую в соседнем кресле девушку, я с трудом удерживал себя от жгучей потребности пересадить ее к себе на колени, сжать в объятиях, и впиться поцелуем в податливые губы.

Мари. Моя Мари. Только моя.