Мужчина перед ней начал преображаться частями. Стал возвращать истинный цвет волос, пропали высокие залысины, стал меняться лоб… Это было неприятное зрелище. Детище Виктора Франкенштейна могло заплеваться глядя на эти метаморфозы.

– Ты права, но вот только с некоторых пор действуют определенные условия, – говорил Эверт как ни в чем не бывало. – Здесь нет хинна, а должно быть иначе.

Он пронзил ее предупреждающим взглядом.

– А еще, мы никуда не можем деть покушение на королевскую особу.

Лира усмехнулась, оказавшись в его руках. Ее еще не отпустило ощущение фиаско и того, что она так и не добилась своего.

– Это я-то королевская особа?

– Я говорил о Катарине, принцесса, – губы Эверта улыбались, а вот взгляд продолжал оставаться колючим, светясь, как несколько светодиодных датчиков. – А теперь пошли домой.

– Эверт! Пожалуйста!

– Не спорь.

Лира сердилась, но надо признать, что, несмотря на произошедшее, ее увлекало это тихое препирание.

– Я хочу остаться и посмотреть, что будет дальше.

Эверт сказал короткое:

– Нет.

Переход через шумящий портал был до неприличия короткий.

– Я превращу тебя в козла. Обещаю!

Лира обмякла в его объятиях ровно на мгновение, прежде чем взвиться вновь.

– Нет. В ручную обезьянку! Честное слово!

– Не выйдет.

Они оказались в уже знакомой Лире комнате с добавившимся в интерьере столом. В воздухе ощутимо пахло гарью и совсем чуть-чуть знакомым и когда-то приевшимся ароматом стройматериалов. Эверт посадил ее на кровать, склонившись над ней.

– Мы не станем говорить, что ее превратила ты, – продолжил Эверт-Эрб, как ни в чем не бывало, – но дадим понаблюдать за допросом и устроим очную ставку.