– Максимум, на что способны Вольтури, – это убить меня.

Напряженный, как струна, Эдвард ждал дальнейших объяснений.

– А ты можешь бросить, исчезнуть, пропасть.

Вольтури, Виктория – они ничто по сравнению с этим.

Даже в темноте было видно, что бледное лицо исказилось от боли. Надо же, совсем как под терзающим взглядом Джейн! Господи, зачем я только сказала ему правду!

– Не грусти, – коснувшись его прохладной щеки, прошептала я, – не надо!

Уголки красивого рта будто нехотя поползли вверх, но глаза натужная улыбка не осветила.

– Как же доказать, что я физически не могу тебя оставить? – шепнул он. – Надеюсь, хоть время по может…

Время… А что, идея хорошая!

– Посмотрим, – милостиво кивнула я.

На лице Эдварда отражалась все та же мука, и я решила развлечь его болтовней о куда менее важных делах.

– Слушай, раз ты решил остаться, может, вер нешь подарки? – как можно беззаботнее спроси ла я.

В какой-то мере попытка удалась: он улыбнулся, хотя взгляд по-прежнему был грустным.

– Я их и не забирал. Знал, что поступаю неправильно: сам ведь обещал тебе покой без всяких напоминаний. Наверное, глупо и по-детски, но захотелось оставить хоть кусочек себя. Диск, фотографии и билеты в твоей комнате под половицами.

– Правда?

Эдвард кивнул, слегка ободренный тем, как я радуюсь таким мелочам.

– Мне кажется… – медленно начала я. – Не уверена, но похоже… Похоже, я чувствовала это с самого начала.

– Что чувствовала?

Хотелось только одного: чтобы из любимых глаз исчезла боль. Когда я заговорила, мои слова прозвучали даже спокойнее, чем я рассчитывала.

– Какой-то частью души, возможно подсозна нием, я все это время верила: моя судьба тебе небез различна. Наверное, поэтому и слышала голоса.