– А ты мог бы им стать? – спросил я.

Он в ответ рассмеялся.

– Нет, не думаю. И я бы не хотел такой чести, даже если бы мне ее предложили.

Его ответ меня смутил. Мой отец всегда говорил о наших предках, выставляя их примером, к которому мы должны стремиться. Его миссия в жизни состояла в том, чтобы приблизить нашу семью к прежним высотам, а для этого требовалось богатство – именно его он добивался – и престиж. Он говорил, что его я смогу обрести при помощи образования и на службе империи.

– А почему ты не хотел бы стать Рукой императора? – спросил я у Коро Ха. – Ведь не существует большей чести?

– За власть всегда приходится платить, – ответил Коро Ха. – Я слышал, хотя и не знаю, так ли это, что в обмен за дар владения магией император может видеть глазами Руки. А некоторые даже утверждают, что император слышит эхо каждой его мысли. В любом случае я предпочитаю выбирать собственную тропу в мире. Власть есть бремя, которое я не хочу взваливать на свои плечи.

– Но это же просто отговорка, – сказал я. – Если бы ты обладал властью, то не позволил бы себе ее упустить. Ты потерпел поражение, а теперь делаешь вид, что не хочешь ею обладать. Я же одержу победу, восстановлю семью Вэнь и стану величайшим волшебником из всех, когда-либо служивших империи.

– Неужели? – спросил Коро Ха, которого развеселили обвинения семилетнего ученика. – Даже более великим, чем сам император?

Его вопрос заставил меня задуматься.

– Нет, вторым после него, – заявил я.

Коро Ха рассмеялся.

– Ну, в таком случае нам пора вернуться к занятиям, – сказал он.

Из очага донеслось потрескивание горящего сухого дерева, каменный алтарь подо мной начал нагреваться и отвлек меня от воспоминаний. Моя родословная всегда фокусировалась на стороне отца, но теперь я понял, что она сильна и у моей матери. Моя бабушка не была Рукой императора, но она владела магией. Правильный маленький сиенец сбежал бы от такой ереси и предал бабушку отцу.

Однако амбиции уже пустили во мне корни – и отец стал тому причиной, – но я не слишком близко к сердцу принимал его желание восстановить славу семьи. Его планы на меня являлись бременем, которое я нес с того самого момента, как стал достаточно взрослым, чтобы ощущать давление его надежд.

Я старался достойно нести это бремя, но только как сын, который выполняет свой долг. Однако щелчка пальцев бабушки оказалось достаточно, чтобы в моей душе что-то изменилось, а в сердце зажглось пламя. Я желал подобной власти так же сильно, как сделать следующий вдох. Когда она сотворила завиток пламени, я на мгновение почувствовал структуру, объединявшую и управлявшую всеми вещами, и ее заклинание пронеслось сквозь меня, точно сама свобода. Ничего подобного, обладавшего такой правдой и силой, я еще не встречал в своей короткой жизни – и никогда не встречу, даже читая самые важные тома канона Сиены. Разве я мог мечтать о чем-то другом?