Гадкое ощущение пустоты. Казалось, порывы ветра пролетают сквозь меня, завывая и завиваясь в спирали, вонзая в тело опавшие листья. Таким крошечным чувствуешь себя перед лицом судьбы, когда не способен дать отпор даже солнечным лучам – они сбивают с ног, обжигают. Напоминают, что, когда выйдешь из своей норы, весь белый свет тебя засмеет, а потом затопчет, закидает гнильем, истыкает пиками, чтобы наказать за злодеяния. И тогда думаешь, что поступал плохо без веской на то причины. Мог бы жить иначе, да не захотел, только и всего.

Когда в комнату впервые занесли еду, я набросился на нее, как дикарь, и темнокожий слуга едва не выпрыгнул за дверь. Вероятно, он был из тех же земель, что и Вив, вот только выглядел хуже: ее кожа светилась и переливалась, а его – поглощала тени, чтобы стать еще мрачнее. Испуганный взгляд, резкие, неуверенные движения, прохудившаяся одежда. Я поспешил, назвав себя дикарем. Жители Ноксианских островов, все еще привозящие на свои земли рабов, были поистине достойны этого непочетного звания.

На родине Иветт оказалось заметно холоднее, нежели в Тэлфорде. По утрам острова укутывал колючий туман, днем природа притворялась еще живой, а к вечеру створки окон дребезжали в страхе перед уже морозной ночью. Пытаясь отыскать в сложившейся ситуации хоть что-то хорошее, я порадовался, что хотя бы пропущу сезон дождей, но и это чувство оказалось пустым и блеклым. Может, я и хотел попасть под сбивающий с ног ливень, ощутить кожей холодные капли, выжать промокшую насквозь одежду. Как давно это случалось в последний раз?

Дав мне обжиться – или привыкнуть к гнетущему чувству, что от Верховного чародея осталась лишь хрупкая оболочка, – в покои стали стабильно захаживать посланники господина Дюваля. Одни предлагали суммы, которые мне не на что было тратить, другие – поместья и рабов, а третьи и вовсе пытались угрожать, в ответ на что я без стеснения и сожалений смеялся, скрипуче и сухо. С таким же смехом в комнату однажды вошел и ее настоящий хозяин. Передвигался Дюваль тяжело, да и с тех пор, как сошел с судна, заметно сдал. Глаза были безумные, как будто он хотел мне глотку выгрызть, да боялся, а я намеренно открывался, проверяя его на прочность. Нападет – ничем не отвечу.

– Все еще брыкаешься, – констатировал Дюваль, устраиваясь на массивном пуфе около моей постели. Я сидел на полу напротив. – Чего хочешь, чародей? Скажи, найду.

– Верни то, что забрал.

Бесхитростность ответа застала виконта врасплох. Узнав о его титуле, я удивился примерно так же. Поразительно, как столь невысокий по статусу человек сумел стать настолько влиятельным. Богаче его на Ноксианских островах были разве что короли, делящие архипелаг на троих, и то лишь вместе взятые.