Громкий треск стекла.

Феликс обернулся и увидел Марлин — девушка вцепилась в наличник двери настолько крепко, что костяшки на кулаке побелели; выронила стакан и не шевелилась; смотрела прямо в глаза.

— Здравствуй… — выговорил Феликс.

Медленно, шаг за шагом, он подошел; прижал ее к себе, сдерживая слезы (вот-вот и брызнут); оглянулся, устыдившись предстать размякшим перед Андрианом.

Однако парень еще не вернулся. Надо торопиться.

Феликс глубоко вдохнул запах Марлин. Но не тот легкий и нежный, отдающий сиренью и бризом. Теперь ее аромат страстный. Завораживающий. В его симфонии переплетаются: мимоза, душистый кардамон и сандаловое дерево. Такие могла бы носить представительница богемы и так она пахла до свадьбы. Феликс четко узнал этот запах.

Марлин скатилась по стене, закрывая рот ладонями.

— Господи, теперь и у меня шизофрения началась, — простонала она.

Феликс сел на пол и взял Марлин за руку, нежно поглаживая светлую кожу большими пальцами. Полтора года он не мог заговорить с ней. Видел. Звал… Однако получить ответ не имел права. Ведь он мертв. Или нет? Смерти не существует. И никто не посмеет уничтожить память Феликса: не смерть, не тот, кто желал его гибели на Акхете и уж точно — не Андриан Вериго.

— Я так много хочу сказать… а времени нет, — прошептал он.

Распахнув глаза, словно две серебристые луны, она дотронулась до его щеки.

— Невозможно... Я сплю?

Перехватив дрожащую бледную ладонь, Феликс поцеловал Марлин в лоб.

— Я призрак. Прошу, не спрашивай: как и почему, просто выслушай...

— Призрак? Ч-что?

— Марлин! Я попросил не рассуждать, а слушать.

Она сощурилась и кивнула.

— Я здесь ради тебя, — в размышлениях он потер губы и склонился. — Ты… ты прости меня за то, что лгал. Прости за других женщин. Я виноват перед тобой. Безумно виноват.

— Фел, — недоуменно воскликнула Марлин. — Я давно простила. Не нужно извиняться. Хотя… то, что ты воспринимал меня, как пёсика Хатико — неприятно. Почти прямым текстом намекал. Я господин и без меня никуда. Даже сейчас себя так ведешь, затыкая меня! Глупая маленькая собачонка. Я хозяин, который всё решает, ее слова и кости обглоданной не стоят… Да, да, Фел! Не надо так смотреть, ты говорил то же самое, но пафосными речами. Я, может, и любила тебя, но не такая дура, как ты думаешь, чтобы не понимать. Однако… достаточная дура, чтобы ничего не делать… Ты…

Снова стиснув девушку в объятьях, Феликс прикрыл ее рот рукой.