Лорд-старейшина опустил взгляд.

– Человек не управляет васой. Иногда ответ Торо – «нет».

Халли снова опустила голову на холодную грудь Кейса.

– Салдр останется, пока ты не будешь готова принять решение Торо. Мастер Шекли храбро сражался. Он умер героем. Уповай на это, дитя мое.

Он ушел. У Халли заболела грудь. Все остальное тело онемело. Она приподнялась и крепко сжала руку Кейса в своей, пытаясь почувствовать хоть что-нибудь.

Тишина.

Смерть стерла боль с его лица, разгладив все морщины. Халли поднесла руку Кейса к своей щеке и прислонилась к ней, закрыв глаза. Его кольцо терлось о ее кожу.

Она просидела в тишине неизвестно сколько времени. Мягкий гул Врат и ее собственные тихие всхлипы отражались от каменных стен. Салдр не двигался, не издавал ни звука. Ей хотелось, чтобы он ушел.

«Почему всегда выживаю только я?»

Халли сосредоточилась на грубых мозолистых пальцах Кейса и на том, как они ласкали ее кожу. Она так и не смогла спросить, откуда они у него. Она вообще ни о чем не успела его спросить из-за своих проклятых предрассудков и его упрямой гордости. Все эти споры. Все эти злые слова.

Они стоили ей столького времени.

Может, это была отчаянная мольба или просто желание утешить себя, но слова мелодии, которую использовали целитель и Салдр, пришли к ней сами собой. Халли запела их с придыханием:

– Anoheme ana hoiseh li Valihanora. Jir dremu hiasa li grer тага…

«Защити и исцели, о Создатель Времени. Мы смиренно просим тебя преподнести нам этот дар…»

Она издала хриплый вздох, и в этот момент его палец дернулся под ее щекой. Халли вздрогнула и открыла глаза, крепче сжимая руку Кейса. Краем глаза она заметила, как пыль на его ране снова засветилась, и неровный порез затянулся в считанные секунды.

Неужели он… он… неужели песня на самом деле… она что, на самом деле ялвийка?

Та картина на чердаке… карманные часы, заработавшие после аварии…

Кейс кашлянул. Халли крепче сжала его руку.

– Очнись. Пожалуйста. Открой глаза!

При звуке ее голоса он моргнул, и под веками промелькнули голубые искорки.