Вдруг тишина и неподвижность куда-то исчезли, и я почувствовала, как сидевшие в комнате обры напряглись, и услышала зарождающееся рычание на корне языка у Чейза.

Что-то приближалось.

Не прошло и секунды, а может, двух, как дверь в хижину Бешеного с грохотом слетела с петель, и толпа обров ворвалась в комнату. Я вырвалась из объятий Чейза, и, в одно мгновение ко мне вернулись звуки моей — Моей — Стаи, на этот раз громче, чем прежде.

Наше. Наше. Наше.

Это была наша территория. Эти люди вторглись на нее. А каждому волку, находившемуся внутри моих собратьев по Стае, было известно, как дважды два, что Стаю надо защищать, альфу — слушаться, а тех, кто вторгается на нашу территорию, убивать.

И то, что сначала было легким гудением в наших связях друг с другом, внезапно превратилось в громкое рычание, и хоть мне и не нравилась сама мысль контролировать кого-либо, но я все-таки крепко потянула за свой конец, обуздав их одним-единственным словом «Хватит!»

— Ты? — Потребовалась секунда, чтобы я смогла увидеть говорившего, и еще несколько мгновений, чтобы опознать его.

Шей.

Я застыла, позволив своим чувствам выйти за границы моей новой Стаи, Стаи живучих, и едва я вышла за пределы психологического щита Стаи, защищавшего меня, как энергия комнаты врезалась в меня, словно удар в живот. Подобное я ощущала раньше, в теле Чейза, но теперь я почувствовала что-то новое. Вместо того чтобы выставить защиту или сбежать, мой инстинкт приказывал мне защищать то, что было моим: мою территорию, моих волков, мой статус. Это был Сенат. Это были альфы, но рев Стаи, которую я возглавляла, то, как они подчинились моему и только моему приказу, заставили меня согласиться с неумолимой, неправдоподобной правдой.

Эти люди были альфами. Я тоже была альфой.

— Каллум. — Мои глаза разыскивали его, а губы сами по себе произнесли это слово.