В своей повседневной жизни я и так трачу слишком много времени на сопротивление попыткам установить доминирующее влияние, которые обычно бывают вызваны повышенным уровнем тестостерона. Поэтому меньше всего в этой жизни мне нужен был принадлежащий к человеческой расе бойфренд, который к тому же хотел, чтобы я изображала из себя изнеженную мисс.

Каллум слегка напрягся при мысли о том, что я могу с кем-то встречаться, даже теоретически. Оборотни имеют склонность слишком усердно защищать своих самок, и хотя я на самом деле не была чьей-нибудь дочерью, сестрой, или — прости меня, Господи, — подругой, Каллум торжественно вонзил в меня свои когти, когда мне было всего четыре года. Хотя это никоим образом не повлияло на мою человеческую природу, согласно Закону Стаи я стала принадлежать им. В конечном итоге волки Каллума должны были оказывать мне свое покровительство, что, с их точки зрения, сделало меня и их собственностью тоже. Если бы оборотни пользовались наклейками с надписью «принадлежит такому-то», то я была бы завернута в них, как мумия.

Мне просто нравилась сама идея кому-то принадлежать.

— Понимаешь, Брин, мне просто мысль сама не нравится — ты сидишь на мотоцикле. Так ведь можно пораниться.

А вот это проявление заботы я решила ответом не удостаивать.

— Прошу тебя впредь больше не делать ничего подобного, Брин, — сказал Каллум, тщательно подбирая слова, чтобы было понятно, что это не приказ, а просто просьба.

Да уж, много пользы мне было от этого — «просьбы» Каллума совсем не оставляли места для их неисполнения. Откажись я дать ему слово, сразу появится хороший повод для того, чтобы превратить эту просьбу в приказ, а поскольку Каллум был вожаком нашей стаи и одним из самых высокопоставленных доминантных волков на континенте, то его приказы были почти что законом. Не подчиниться официальному эдикту альфы — значило навлечь на себя гнев всей стаи, некоторые члены которой слишком долго сдерживались, чтобы не воздать мне по заслугам, и то только потому, что Каллум весьма недвусмысленно запретил им убивать меня.

Облекая приказы в просьбы, Каллум держал стаю на расстоянии, и это давало ему возможность общаться со мной по своим собственным правилам. Иногда это было хорошо, а иногда — не очень.

— Брин?

— Ваша просьба была принята во внимание, — сказала я, и мои губы сами собой сложились в еле заметную улыбку. — У меня такое чувство, что мотоциклов в моем будущем не предвидится.

Я снова сопротивлялась Каллуму, но ничего не могла с собой поделать. Нельзя стать альфой крупнейшей стаи Северной Америки, выигрывая конкурсы популярности, а господство Каллума было настолько несомненным, что тот самый день, когда я прекращу сопротивление, мог стать днем, когда я, во-первых, стану членом ее, а самой собой — только во-вторых.