– Ну как хотите, Гермес Аркадьевич. Был очень рад вас увидеть.

– Я тоже. Благодарю за сотрудничество.

Домой Аверин приехал поздно. Пришлось заехать в участок и переговорить с Виктором: узнать судьбу бедняги Устюгова.

Маргариты дома уже не было, но, несмотря на это, телевизор работал. И не тот, что стоит на кухне. Включенным оказался большой телевизор в комнате, которым Аверин пользовался редко.

Напротив экрана в кресле спиной ко входу восседал Кузя. На звук открывшейся двери он обернулся.

– А, это вы? Здрасте, – широко улыбнулся он.

Аверин сжал руку и рванул на себя. Кресло опрокинулось, Кузя пролетел метра два, потом перевернулся в воздухе и приземлился на пол. Подниматься не стал, застыл на четвереньках, опираясь на руки.

– Извините, пожалуйста, – быстро проговорил он.

– Прекрасно. – Аверин, не разуваясь, подошел к нему. – То есть ты прекрасно понимаешь, что вел себя совершенно непозволительно, и отлично помнишь, что я тебе категорически запрещал сидеть в моем кресле? И включать телевизор без разрешения? Помнишь?

– Угу, – Кузя опустил голову.

– Тогда почему ты нарушил правила?

– Ну… я думал, что вдруг нельзя было, а сейчас стало можно… Вы же разрешили мне менять облик.

– Я разрешил тебе слишком много. И, как ты понимаешь, извинений тут недостаточно. Вставай.

Кузя поднялся.

– Бить будете?

– Буду.

– Плетью?

– Плетью, Кузя. В кота.

Когда машина подъехала к тренировочному центру, уже смеркалось. Колдун с котом прошли мимо ночной охраны и поднялись наверх, в зал для тренировочных боев. Никого не было, в такое время суток если кто-то и занимался – то на иллюзиях, когда дивы бегают за фантомами, а их хозяева общаются в курительной комнате. Аверин знал это, поэтому был уверен – им не помешают.