Дивы начали спешно покидать двор.

Иннокентий появился на плацу одним из первых. Но выслушал объявление вместе со всеми и только потом переместился к Владимиру.

— Благодарю за старания, — глядя прямо в глаза, с показным спокойствием произнес он. — Но теперь операцию возглавит его светлость. И я. И напомни, кто разрешил тебе созывать построение и командовать личным составом?

Владимир опустил голову. Сейчас не до их вечной конкуренции:

— Ситуация исключительная, не было времени на доклад. Я воспользовался своим высшим уровнем, — отрапортовал он и на мгновение поднял глаза. Но тут же снова опустил их. У Иннокентия высшего уровня доверия не было. Главный див подождал немного, но Владимир молчал, еще ниже склонив голову.

— Доложишь его светлости, какой информацией владеешь и откуда ее получил, — принял решение Иннокентий. — Поспешим.

Мончинский на удивление спокойно отреагировал на новости. Впрочем, лично императора он не знал, а Управление как раз и существовало для того, чтобы решать проблемы с дивами и демонами. В подробности непростой истории Аверин вдаваться не стал. Да и времени не было.

Мончинский со всей ответственностью надел на Метельского серебряные наручники, вывел из дома и посадил в машину. Себастьяна старый колдун сунул себе за пазуху, чтобы див мог продолжать лечить его в дороге. Оставалось надеяться, что Булгаков позаботится о коллеге. В операции участвовать старику точно не стоило.

На входе во дворец Мончинский продемонстрировал жетон и важно сообщил:

— Слово и дело государево!

Вошли они без препятствий. И почти сразу же их встретил Николай Антонович, тот самый колдун, что недавно сопровождал Аверина во время расследования.

— Его величество ждет вас в своих покоях на втором этаже.

— Благодарю, — сказал Аверин. Колдун поклонился и остался внизу, не последовав дальше. Хороший знак. Возможно, он не посвящен в тайну.

Колдуны поднялись на второй этаж. Никакой охраны у покоев не было, видимо, Императорский див отослал всех, кто ненароком мог подслушать разговор. Это тоже облегчало дело.

— Справитесь? — еще раз уточнил Аверин у Мончинского, используя язык жестов. Тот кивнул.

И Аверин вместе с Кузей шагнули в приемную императорских покоев. Меч, обернутый в шелковое покрывало, Аверин держал в руке.

Император, словно только что увидев их, поднялся из-за столика у окна и, широко улыбаясь Аверину, пошел навстречу.

— Вы не представляете, как я рад, что вы приняли верное решение!

— А вот мы — нет! — Кузя неожиданно выскочил вперед. — За что ты так с Анастасией?! Она была хорошей, доброй! А ты… И немедленно освободи Алешу! Мы принесли твою дурацкую саблю! Как не стыдно, а еще император! — Кузя оскалился и зашипел.