А мы все шли и шли. За двадцать пять лет можно было прорыть очень длинный подземный ход.

Мадс остановился.

– Пришли. Держи фонарь. И готовься, будет громко.

Он замолчал и сосредоточился.

Его руки начали медленно двигаться, как будто поглаживали воздух. Чернокнижник собирал силы.

Двадцать пять лет. Я здесь всего ничего, а уже хочется выть. И у нас есть лампа. Воздух спертый и зловонный несмотря на то, что камера долгое время была необитаема, а дверь открыта. Какой силой воли обладал этот человек, что не сдавался до самого конца.

Мадс колдовал. Свивал заклинания, рисовал магические символы. На кончиках пальцев плясали искры.

А потом он ударил.

Светильник треснул, мигнул зеленым и потух. Все наполнилось дымом, запахло землей, а потом я увидела серенький слабый свет.

Разум понимал, что в камере толстенная железная дверь, мы прошли по тоннелю далеко, нас не могли услышать. Но мне чудился далекий топот ног. Наверное, нашу пропажу уже обнаружили, поднимают по тревоге всех чернокнижников и боевых магов, чтобы нас изловить.

Мадс повернулся ко мне, лицо его было в пыли. Он осунулся.

– Еще раз придется, – сказал он, переводя дух.

Прохладный ветерок, словно насмешка, ворвался в тоннель, и я с наслаждением вдохнула воздух близкой свободы.

“Быстрее, быстрее же…” – хотелось мне крикнуть.

Мадс подобрался.

На этот раз подготовка заняла еще больше времени. Я прислушивалась. Но слышала только удары собственного сердца.

Наконец-то! Еще один удар, по силе не уступающий первому.

Мы получили широкий лаз, через который пролезли, точно тролли из-под земли.

Я жадно хватала ртом воздух, стоя на четвереньках.

Мадс поднялся в полный рост и покачивался как пьяный.