К своему удивлению, Алис расхохоталась. Сэммиш, встав первой, волоком помогла ей подняться. За окном количество ног увеличивалось, и топот коней, освобожденных из стойл, присоединился к разноголосице тревожных окриков.

– Позволь, поведу я, – сказала Сэммиш. – Я уже здесь как-то прогуливалась. Есть мыслишка, куда она может направиться.

– Отлично. – На этом слове Алис толкнула дверь. Та не открылась. Алис поднажала, но дверь снова не подалась. Вглядевшись в щель возле рамы, она увидела темное пятно засова. – Нас заперли.

Сэммиш достала из рукава тонкое лезвие и протянула ей.

– Подними засов.

– Не хватает хода.

– Значит, придется ломать, – с отчаянием в голосе проговорила Сэммиш. – Не то она уйдет, и нам ее не найти.

Алис опять взглянула на голую, унылую комнату. Потрепанные стулья и шаткий стол. Деревянные балки, поверх все та же пляска теней.

– Пролезешь в окно? – спросила Алис.

– Как я туда заберусь?

– Помогай, – сказала Алис, берясь за стол. Вместе они сдвинули его к стене, под высокое узкое оконце. Возгласы «Горим!» сделались громче, сквозняк попахивал дымом. Алис взяла стул, водрузила его на стол и залезла сверху.

– Выдержит. Я тебя подсажу.

– А как же ты?

– Вернешься за мной, – сказала Алис, сплетая пальцы. – Когда закончишь.

Сэммиш на нее посмотрела. Обе сознавали, сколь обманчиво это звучит, сколь более вероятны иные исходы – и какие ужасы те исходы за собой повлекут. Сэммиш водрузила ногу на ладони Алис, и Алис поднатужилась, поднимая подругу. Под их совмещенным весом старый, расшатанный стул заскрипел. Сэммиш, выпрямившись, ухватилась за окно и подтянулась. Алис, чувствуя, как спадает навалившийся вес, толкала Сэммиш вверх и наружу. Извиваясь, Сэммиш протискивалась в оконце. Оно едва не оказалось чересчур узким, но нет. Когда подруга выскользнула на улицу, Алис широко улыбнулась.

Голова Сэммиш сунулась обратно. Тень почти скрывала написанное на лице расстройство.

– Я вернусь, – сказала она.

– Знаю, – ответила Алис. – Я в тебя верю.

Первым раздался хриплый мужской крик, затем вопли коней. Сидевшая под статуей бога женщина встала. Дым уплотнился, теперь его не заметить было нельзя, несмотря на хлещущий ветер. Громадный бутон, черный и жирный, распускался и рос за оградой. Ворота для экипажей вновь открылись, только сначала оттуда никто не показывался. А затем, секундой спустя, молодая кобылица с огромными от испуга зрачками галопом проскакала на улицу, наводя сумятицу среди шарахнувшихся в стороны встречных.