Впервые Бильяна отказывала в спасении, впервые не бросилась к больному, а отпрянула от него, как от прокаженного. Дарт заглянул в ее глаза и прочитал в них то же, что испытывал сам: смятение.

– Пожалуйста… – начал он и тут же осекся, заметив в коридоре мелькнувший силуэт. По непослушной гриве кудрявых волос легко можно было узнать Фран.

– Не надо никаких лечебниц. Там орудуют одни губошлепы!

– Ты хотела сказать «душегубы»? – исправила Бильяна.

– И те, и другие, – не выказав ни тени смущения, заявила Фран.

Ей хватило нескольких секунд, чтобы стать хозяйкой ситуации. Взгляд исподлобья, решительный вид и строгий голос, обращенный к ним:

– Ну чего стоите?

Не успели они ответить, как получили распоряжения: переместить Деса в купальни и заварить кофе покрепче. Бильяна поспешила на кухню, а сама командующая вызвалась помочь Дарту с тяжелой ношей, подхватив Деса под ноги.

Вдвоем они дотащили его и оставили на полу дожидаться, когда ванна наберется доверху. Открыв вентили и пустив из кранов бурлящие потоки воды, Фран переметнулась к полке с пузырьками, жестянками и банками, где хранились снадобья. Она действовала быстро, не задумываясь, сновала туда-сюда, а вокруг нее, подобно смерчу, вихрились длинные темные локоны. По тому, как уверенно она управлялась, Дарт понял, что Фран успела освоиться в Доме с оранжереей.

– Часто бываешь тут?

– Пару раз в неделю. Пытаюсь вывести прошлое.

Она откинула волосы с лица и показала шрам на щеке. Фран всегда прятала его, и Дарт научился избегать прямых взглядов, а в какой‑то момент вовсе перестал замечать клеймо марбровской лютины, поэтому сейчас удивился, как оно изменилось: очертания ключа потеряли четкость, а кожа вокруг разгладилась и посветлела.

– Бильяна говорит, что такие глубокие шрамы не свести, – продолжила Фран, закатывая рукава рубашки. – Новую кожу себе не пришьешь.

– Его и так почти не видно, – подбодрил Дарт, сраженный внезапным откровением. Прежде они никогда не обсуждали это, соблюдая негласные правила.

Задумавшись, он пропустил момент, когда Фран подготовила целебную купальню, и спустя время очнулся от ее командирского тона:

– Снимай одежду.

Дарт застыл, удивленно глядя на Фран. Склонившись над ванной, она баламутила воду, в которой плавали сухоцветы и труха из листьев. С каждым взмахом ее руки раствор становился все более мутным.

– Чё лыбишься? Раздевай своего дружка, – сварливо добавила она и, кивнув на неподвижного Деса, распростертого на полу, добавила: – Вот этого.

– Принесешь кофе? – попросил Дарт, чтобы на время спровадить ее.