В темноте Флори не видела его лица, но точно знала, что на нем нарисовалась самодовольная ухмылка.

– Меня нужно беречь. Я тебе еще пригожусь.

– Ты придумал, как выбраться?

– Нет. Прости, был чуточку занят.

Флори проигнорировала его колкий ответ и прислушалась. Постепенно все стихло, последние огни погасли, и лагерь погрузился в сон. Будь у них хотя бы малейший шанс сбежать, они бы воспользовались им сейчас. Но они, связанные, сидели в глубокой яме – сырой и холодной, как могила. Отсюда им не выбраться.

– Эй, – подал голос Дес, – я даже отсюда слышу, как у тебя зубы стучат. – Он подполз к ней и притулился рядом. – Лучше держаться вместе, чтобы не окоченеть за ночь.

Флори не возражала. Пытаясь согреться, она прижалась к Десу, и несколько минут они сидели неподвижно, сохраняя слабое тепло, объединяющее их, а потом он внезапно спросил:

– Как думаешь, они убьют нас?

Он озвучил то, чего Флори боялась. Стоило вспомнить, что скоро в лагере объявятся обманутые удильщики, и призрачная надежда растаяла. Все ее душевные метания вылились в короткий ответ:

– Не знаю.

– Если точно убьют, – Дес заговорил тише, словно собирался поделиться секретом, – я бы предпочел провести последние часы жизни в удовольствии.

Флори осуждающе фыркнула.

– Хорошо, что руки у тебя связаны.

– Знала бы ты, какие чудеса творят мои губы и язык…

– Тогда, может быть, развяжешь ими веревки, болван?

– Слишком грубая работа.

Флори толкнула его плечом и отстранилась, хотя понимала, что сказанное – лишь глупая шутка, попытка отвлечься и заглушить страх перед тем, что ждало их впереди.

Долгое время они просидели в тишине, пытаясь свыкнуться со своим положением, пока их внимание не привлекло хриплое карканье ворона. Его темный силуэт зловещим предзнаменованием покружил над ними, а потом растворился в беззвездном небе. Дурной знак, подумала Флори.

Ночной воздух, сырой и холодный, жалил щеки, и она, подтянув колени к груди, уткнулась в них лицом. От тугой веревки руки занемели, пальцы налились неприятной тяжестью. Чтобы переждать эту невыносимо долгую ночь, Флори закрыла глаза и представила себя сидящей в ванне, в воде настолько горячей, что кожу жгло и щипало, а дыхание перехватывало от пара. И тут же воображение само дорисовало гудящие трубы водогрейки, лавандовое мыло на бортике медной ванны и латунный краник с застывшей на нем каплей. Ей почти удалось обмануть свои ощущения, но внезапное прикосновение все разрушило. Она испуганно вздрогнула и распахнула глаза.