– Ты и без меня справишься, – подбодрила Илайн, отступая к двери.

– Постой, я вас провожу.

Флори вскочила с кровати.

– О, это лишнее. Риз вообще предлагал улететь втихаря, чтобы не объясняться.

– Это больше похоже на тебя.

– Я хотела попрощаться.

– А это совсем на тебя непохоже.

Обе тихо засмеялись и обнялись.

– Нила мы тоже заберем. Доставим его в Хафн быстрее, чем письма, – добавила Илайн, отстранившись. – Ладно, все. Нужно набрать высоту, пока не рассвело. Иначе местные газетчики наизнанку вывернутся с новостью о летающем доме.

– Хотела бы я на это посмотреть.

– Подарим им сенсацию, когда вернемся. – Илайн подмигнула и, шутливо отсалютовав, скрылась за дверью.

Флори осталась стоять посреди спальни, чувствуя странную растерянность. Она-то думала, что за это время стала для Риза другом, однако он не поделился с ней планами и не захотел попрощаться. Так же поступил и Нил по отношению к Офелии, которая, ни о чем не подозревая, крепко спала, облюбовав освободившееся пространство на кровати.

Понимая, что больше не уснет, Флори спустилась на кухню. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, она занялась завтраком, и вскоре на огне кипела каша, что напомнила о лагере фанатиков.

Приближающаяся Светлая ночь, Дево, ненадолго отвлекла Общину. Вот уже два дня они ничего не предпринимали, занятые приготовлениями к празднеству. Сегодня во всех четырех башнях Хранителя должны зажечь огонь, чтобы развеять тьму и очистить город от скверны. В родном Лиме это превращалось в завораживающий танец пламени.

В их доме тоже соблюдали традицию. Вечером мама доставала из шкафа латунные подсвечники, расставляла их на подоконники, чтобы было видно с улицы, и, напевая праздничную мелодию, распределяла по чашам скрученные валики из вощины. За ней появлялся отец, поджигал фитили каминными спичками, и вскоре дом наполнялся теплым медовым ароматом. Вдвоем с сестрой они устраивались перед окном и подолгу наблюдали, как оплывают свечи, как их тягучие слезы стекают по латунным чашам, застывая и обретая новые формы. «Свечи не тают, они позволяют огню быть скульптором», – говорил отец, подстегивая фантазию дочерей, и те начинали спорить о том, что им видится в огарках: причудливое дерево, трость или драконий коготь. Наутро волшебство оборачивалось домашними хлопотами: приходилось отскребать застывший воск.

Помогая матери, Флори злилась на младшую сестру, избавленную от рутины, а сейчас согласилась бы очистить подоконники во всех домах города, если бы это могло вернуть родителей. Неутихающая скорбь отравляла любое теплое воспоминание о них и возвращалась всякий раз, когда ее что-то беспокоило.