Они долго стояли так, и когда наконец смогли прервать объятия, Чеде показалось, что она вновь потеряла его, что Обитель Дев ее не отпускает.

– Выглядишь ужасно, – поморщилась она, разглядывая его синяки и ссадины.

Эмре пожал плечами и зашипел от боли.

– Проиграл одной крутой лестнице. – Он улыбнулся Чеде, припоминая ей ту дурацкую шутку. – Вышло неловко.

Она улыбнулась в ответ и легонько двинула ему в челюсть. Эмре задрал голову, сделав вид, что это был удар невероятной силы, и так же медленно-премедленно «вмазал» ей в ответ. Чеда не выдержала и рассмеялась. Какой же дурак! Но разве их самые дорогие воспоминания не о том, как они смеялись и дурачились вместе? Слезы Наламэ, как же она по этому скучала!

Эмре взял ее правую руку в свою, разглядывая узоры татуировок, коснулся подзажившего белого шрама на большом пальце – раны, которая, по словам Заидэ, никогда не заживет до конца.

– Боги милосердные, Чеда, что случилось?

Она помедлила.

– Долго рассказывать.

Эмре огляделся внимательно, будто высматривая шпионов.

– Мы тут одни. – Он подошел к тележке с большим графином красного вина и бокалами тончайшего хрусталя. – И времени предостаточно.

Чеда взяла у него бокал и кивнула на подушки у здоровенной костровой чаши посреди комнаты. Они сели рядышком, попивая вино. В нем слышались нотки смородины, перца и чего-то еще, странно металлического.

Чеда взяла израненную руку Эмре в свою, поцеловала ее и принялась рассказывать о цветущих садах, о том, как приползла оттуда к Дардзаде, как проснулась в странном подвале и сбежала, ранив хозяина. Теперь-то она понимала, что Дардзада вряд ли собирался отрезать ей руку, просто отнес в безопасное место. Стыдилась того, что напала на старика, но в тот миг она плохо отличала свои страхи от реальности. Она рассказала о том, как блуждала по городу, как яд едва не убил ее, как Дардзада, переодевшись проповедником, привез ее к Обители Дев. О днях, полных боли, о Заидэ, сдержавшей яд татуировками. О визите к Зеленоглазому Королю и его огромном дворце, о Найян, чье место Чеда заняла в длани Сумейи. Рассказывая ему об атаке на Дев, она всматривалась в лицо Эмре и увидела то, что надеялась увидеть: стыд, тень огорчения.

Она догадывалась, что он все-таки с этим связан, и его лицо было явным тому подтверждением, но ничего не сказала. Перешла к рассказу о бое Хусамеддина и Сумейи, закончив неудавшимся посвящением в Солнечном дворце. Боги всемогущие, как столько всего могло случиться за такое короткое время? Словно целая жизнь прошла за пару недель.

Эмре подлил им еще вина и с открытым ртом слушал о Дочери Реки.