– Убери руки!

Конечно, он не послушал, а грубо поволок меня к выходу. И хотя события разворачивались так, как я и рассчитывала, сердце у меня заколотилось – особенно когда он улыбнулся, обнажив два клыка. Таких острых, что я почти ощущала их через нити. Во мне вдруг проснулся давний страх, напомнив схожую ситуацию из раннего детства. Пришлось сделать над собой усилие и не поддаться инстинкту выскользнуть из хватки вампира.

Вместо этого я трепыхалась, как рыба на крючке, и позволяла тащить себя к двери.

– Отпусти меня! – вопила я. – Отцепись!

Для убедительности я высвободила руку, схватила с прикроватного столика металлический подсвечник и замахнулась на солдата.

Он ответил потоком обитранских ругательств. Его лицо помрачнело. Подсвечник расцарапал ему щеку. Закапала черная кровь.

Вампир сердито посмотрел на меня и сказал:

– Что ж, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

Сжав меня одной рукой, второй он выхватил из-за пояса кинжал и полоснул мне по предплечью.

Я оторопела, зашипев от боли. Он что, собрался убить меня, а не только подавить строптивость? То и другое было бессмыслицей. Но когда из раны потекла кровь, я поняла.

Вампиры Дома Крови применяли магию.

Рану стало жечь как огнем, резь нарастала, и вскоре я уже сжимала зубы и судорожно дышала. Вампир поднял руку, и моя рука самовольно дернулась в его сторону, словно мышцы больше не подчинялись моей воле.

Он щелкнул пальцами, и вдруг мое лицо вспыхнуло, а голова будто раскололась надвое.

Меня учили переносить страдания посильнее этого. И мне бывало больнее, чем сейчас. Но ощущение того, как твое тело восстает против тебя…

Я открыла рот – и не смогла произнести ни слова.

– Вот так-то лучше, – раздраженно бросил похититель.

Это последнее, что я слышала. Я обмякла в его руках и провалилась во тьму.

6

6

Я медленно приходила в себя. Голова трещала от боли. Первым ощущением стал запах снега. Это было странно, поскольку снег в Глее выпадал редко.