Пока они шли по разгромленным коридорам, Гидеону вспомнилось, как он впервые вошел в этот дом – в ту ночь, когда солдаты Кровавой гвардии забрали Кестрел Уинтерс на очистку. Гидеону было приказано пристально следить за внучкой старой ведьмы.
Он помнил, как Руна стояла и наблюдала за происходящим. Она не вмешивалась, и на лице ее застыло суровое выражение. Она напоминала статую. Гидеон взял Руну за руку и крепко сжал. Он ненавидел себя за то, что был причастен к виновникам самой ужасной ночи в ее жизни.
«Я не могу изменить прошлое, – думал он, пока они шли по коридору, оценивая нанесенный дому урон. – Но вместе мы, возможно, изменим будущее».
У подножья лестницы Руна положила свободную руку на перила красного дерева.
– Однажды здесь снова будет мой дом, – сказала она, и голос ее звенел от уверенности.
Пока она собирала вещи, Гидеон стоял в коридоре возле ее спальни. Он потихоньку вышагивал туда-сюда, прислушиваясь к малейшему шороху, к малейшему намеку на опасность. Потом подошел к окну в конце коридора и выглянул наружу, выискивая на территории поместья незваных гостей.
Однако в Уинтерси все было спокойно. Снаружи не было ни души.
Он уже собирался отвернуться от окна, как вдруг услышал лязганье. Как будто кто-то бил металлом о металл.
Звук был такой тихий, что сначала Гидеон решил, будто он идет снаружи.
А потом услышал его снова.
Он посмотрел на пол.
Нахмурился.
– Ты слышал? – прошептала Руна, высунувшись из спальни. В руках у нее была пыльная книга в кожаном переплете, волосы в свете свечи отливали червонным золотом.
Гидеон вытащил из кобуры пистолет и направился к лестнице.