Он наклоняется ко мне, и наконец я вижу его прекрасное лицо. Стараюсь запомнить его, потому что в любую секунду он может исчезнуть. Смотрю в его зеленые глаза и вижу в них безграничную привязанность и любовь. Заглядываю ему прямо в душу.

– Что они сделали? – ошеломленно спрашивает он, оглядываясь.

Марви видит рисунок на земле, он все понимает и кивает. Земля опять сотрясается.

– Нам нужно в княжество Истины. Укрепить власть Филиппа и вернуть тебя в безопасное место, прежде чем…

Он замолкает и закрывает рот. На глазах у него выступают слезы.

– Прежде чем ты уйдешь? – спрашиваю я и ощущаю, что в этот момент грудь у меня словно разрывается изнутри. Горло сжимается, будто пытается сдержать боль от этой раны, огромной трещины у меня в сердце.

– Да, – отвечает он и нежно гладит меня по щеке.

– Пойдем же!

– Я…

Что мне теперь делать? У нас с ним нет будущего. Все должно было пойти по-другому. Он должен был остаться в живых. Преисподняя должна была оказаться запертой, а я должна была погибнуть. Но умереть я никогда не смогу. Наверное, Авиелл была права, мой свет мешал мне умереть еще с детства. Когда я отдала его Марви, я стала более уязвима для смерти. Но теперь, благодаря Люциферу, Лирану и Миелу, я бессмертна, и мне придется вечно жить здесь, в этом новом темном мире. Без него.

Он поднимает меня на руки и коротко прижимает к себе, словно хочет помешать судьбе вырвать его из этого мира, разлучить со мной, а потом нас обволакивает свет, и мы переносимся в сад перед дворцом Истины.

Я горько смеюсь, когда понимаю, что здесь по-прежнему растут цветы. Цветы Авиелл.

Передо мной проносятся картины того, что произошло. Я кричу и посылаю тени на яркие цветы, которые так любила Авиелл. Они чернеют и увядают. Но мне мало. Поэтому я подхожу к ним и вырываю их. Марви держится сзади, давая мне возможность выплеснуть ярость. Я кричу и плачу, вырывая один цветок за другим, хватаю розы, вонзающие шипы мне в пальцы, и не замечаю боли.

Я пробираюсь к огромному входу во дворец, из которого выходят Филипп, Лу и еще несколько человек, среди которых Ремиэль. Я снова кричу и подхожу к этому отвратительному фонтану. Я не использую свои тени. Лишь кулак. Кожа на нем трескается и болит так зверски, что мне приходится стиснуть зубы, из глаз у меня снова текут слезы. Тогда я бью по фонтану ногой, бью и бью, и только когда я чувствую, что нога у меня сейчас сломается, камень разрушается. Я насылаю на него тени и окончательно уничтожаю это изображение моей сестры, сделанное еще до ее рождения. Построенное, когда меня отдали на обучение. Когда меня уже заставлял кричать по ночам бессердечный аббат Режан. Когда я плакала и звала маму.