– Ты болен? – Парень склонил голову набок и окинул комнату внимательным взглядом. – Кажется, я понял, в чем дело.

Непроизвольно отвлекшись от записей, я стал прислушиваться к его словам.

– Ты стараешься занять себя всеми возможными способами, чтобы отвлечься? – подозрительным тоном спросил он.

– Ошибаешься. – Я нервно сглотнул. – Просто стало скучно.

Пытливый и скептический взгляд Маркуса был направлен прямо в душу. Я склонился над учебником, чтобы разорвать зрительный контакт.

– Не верю. Человек, который загружает себя тонной идиотских кружков, преследует одну цель: убежать от чего-то. – Парень поднялся с кровати и стал мерить шагами комнату. – Говоришь, хорошо получается творить, да? И случилось это все со времен бала… Ты, случаем, не влюбился?

От неожиданного вопроса стало не по себе. Меня залихорадило. Казалось, стук непослушного сердца был слышен даже Маркусу.

– Влюбленности не существует, – с напускным равнодушием ответил я. – Все, что касается духовной связи между мужчиной и женщиной, – выдумка сентиментальных дурачков. Эти процессы можно объяснить простой физиологией и…

– Это та самая девушка? – с хитрой ухмылкой перебил меня Маркус. – Я угадал? Тот темно-зеленый платок тоже ее?

Я опустил взгляд и ощутил неимоверное напряжение в каждой клеточке тела.

– Ты не можешь признаться себе, что влюблен в нее. Что она завладела твоим неприступным сердцем. – Парень задумался. – Да, должен сказать, она хороша.

От его последних слов я настолько сильно сжал ручку, что она с треском сломалась. Ощущение нестерпимого жжения в груди завладело разумом. Невыносимо слушать, как другие парни оценивают ее. Стиснув зубы, я метнул злобный взгляд на Маркуса.

– У-у-у, все, все! – Он начал размахивать руками перед моими глазами. – Понял. Успокойся.

Я отвернулся и, глубоко выдохнув, постарался остудить внутренний пыл.

– Знаешь, – Маркус неловко провел рукой по кучерявым волосам, – я пойду, а ты хорошо подумай, стоит ли нагружать себя занятиями. Или все-таки лучше признать свое неравнодушие к ней и начать действовать, пока это не сделал кто-то другой.

Меня радовало, что Маркус собрался уйти. Мне необходимо было побыть одному. Своими вопросами он разжег в моем сердце вулкан чувств. Тот, который я так старательно пытался усмирить.

Как только дверь захлопнулась, я, рыча от одолевающих меня чувств, смахнул все со стола, и учебники, тетради и ручки с грохотом упали на пол.

Обеими руками я схватился за голову так, словно пытался удержать все те мысли, что вырывались наружу на протяжении последних дней. Их спутанный поток подобно невидимым путам сковывал по рукам и ногам, и я медленно опустился на пол. Лежа среди беспорядка, я всматривался в потолок и старался проанализировать хаос, царивший в моей голове.