– Дрейк…

Он тихонько подтолкнул ее:

– Время, Вик, время!

– Надутый ты индюк!

Дрейк чуть слышно рассмеялся за ее спиной:

– Иди, белочка. Я в тебя верю.

Она прикусила губу. Ей так никто никогда не говорил. Даже Эван волновался за Вик, а не верил в нее. «Что ж ты, такой понимающий, так поздно появился! Эван мне нужнее…» Вик вздохнула – иногда повороты судьбы непредсказуемы.

Она шагнула в темноту. Небольшой закуток. Холод. Все как обычно в подземной Аквилите.

Единственным источником света была она. Полли. Маленькая, бледная, тоненькая, недокормленная и брошенная, одетая в простое серое платье. Чепчик на голове скрывал волосы. Босые грязные ноги торчали из-под короткого подола. Руки в расчесах уверенно строили небольшой городок из деревянных деталек. Вик вздрогнула – такой конструктор появился в продаже совсем недавно. Кто-то все же присматривает за девочкой. Один хороший человек на всю Аквилиту. Жаль, что у него не хватило сил снять с Полин проклятие. Полли что-то напевала себе под нос – Вик не узнавала песенку. Что-то очень старинное, давно забытое.

И тут Вик внезапно поняла, что между ней и этой девочкой лежит пропасть в пять веков. А если она сейчас поднимет голову и заговорит на вернийском? А еще хуже – на древневернийском?! Вот это будет провал!.. Хуже, чем если бы Дрейк уперся в своих поисках в жилу самородного потенцита.

Помимо огромной коробки с деревяным конструктором, в которой сейчас лежала старая кукла, тут было старое одеяло с надписью «Особый отдел» и какая-то рухлядь, уже не подлежащая опознанию.

Вик осторожно опустилась на корточки, и… Полли вздрогнула, поднимая глаза. Секунду она смотрела своими зелеными, злыми, как говорил отец, глазами на Вик, а потом с плачем бросилась ей на шею.

– Лера, вы живая! Вы живая, лера! Вы живая…

Она говорила немного странно, еле выговаривая некоторые буквы, но, к счастью, вполне понятно. Вик поздно вспомнила – Дрейк говорил, что она у всех спрашивает про своих родителей. Ее бы не поняли, говори она на древневернийском.

Вик осторожно попыталась обнять Полли, но руки прошли сквозь призрачную ткань платья и через саму девочку. Та, продолжая вздрагивать худыми, невозможно хрупкими плечами, отошла в сторону и сделала неуклюжий книксен.

– Простите, простите, простите, лера! Я забылась! Простите, лера! Просто вы первая живая за много-много-много… дней.

Вик мягко улыбнулась девочке: