И она улыбнулась. Казалось, свет исходит не от неба, а от нее.

– Ив-в-ви-и-и-и.

У меня кровь застыла в жилах. Меня звала мать. Вот только это была не она.

– Иди ко мне-е-е…

Дилл размотала повязку на руке и покрутила осколок камня в раненой ладони, пока он не стал влажным от крови и не заблестел в мерцающем свете. Тогда я тоже отогнула край повязки и прижала камень к ране так, что она снова открылась. Стало больно, но мне было отрадно делать это вместе с сестрой.

– Иви! Я дала тебе время поплакать! Теперь иди сюда!

Грей метнула молнию, и та вспорола землю, отчего задрожали деревья.

Я раскрыла окровавленную ладонь, в которой лежал камень, и Дилл накрыла ее своей. Это было наше заклятие, и мы знали слова. Они отпечатались у нас в сердцах в тот день, когда мать покинула нас.

– Ради крови моей сестры, – сказала я.

– Ради твоей крови, – сказала Дилл.

– Ради крови матери, – вместе сказали мы.

– Иви! Принеси мне камень! Иначе я спалю твою нору дотла!

Грей обернулась к нашей роще, и тучи сгустились.

Я встала. Дилл кивнула.

– Я приду, Иви. Когда ты позовешь.

Небо озарилось, и она стала считать:

– Один…

Я поцеловала камень. Когда-то Грей сказала, что он – не для маленьких девочек. Я побежала к ней, оставив сестру, – побежала, чтобы показать ей, что мы больше не маленькие девочки.

Мы ведьмы. И она это узнает.