Эрик пожал плечами:

– Я ведь упоминал, что Химмельны будут рассказывать эту историю по-своему? Это печально, да. На их стороне – газеты, вся система вообще… Но мы тоже будем рассказывать. Порой само событие бывает не таким значимым, как история о нём. Так что, быть может, мы ещё повернём всё это в свою пользу.

Она медленно кивнула, и глаза её потемнели.

Какие зёрна он бросал сейчас в душу охотницы, вот так прямо и просто говоря с ней обо всём этом?

Эрик Стром предпочёл об этом не думать. В кои-то веки больше всего на свете ему хотелось быть с ней честным, и он не мог противиться этому желанию.

– Может быть, нам и не понадобится возвращаться к этому, если мы найдём Сердце, так? – спросила она, разливая снисс по стаканчикам, ненадёжно балансирующим на матрасе. – Ведь мы вернёмся туда, в пещеру? Сразу как ты окрепнешь?

– Быстрее, чем окрепну. Мы пойдём завтра вечером.

– Завтра… вечером? Но ведь расследование не окончено. За тобой наверняка следят.

– Слежка охранителей? Об этом точно не беспокойся. Нопоявились новые обстоятельства. Надо действовать сейчас, пока он этого не ждёт.

– «Он»?

Эрик помедлил, тщательно подбирая слова.

– Я знаю, ты хочешь, чтобы между нами не было больше секретов. Но сейчас… позволь мне быть кратким. Я уверен, что у тебя будут вопросы… и отвечу на них. Но позже, когда сам больше пойму про то, с чем имею дело.

Она кивнула.

– Помнишь некого господина Магнуса? Ты должна была видеть его во дворце… Держись от него подальше, Иде. Это по его милости я оказался в Каделе. Более того… помнишь, я говорил, что есть люди, которые поддерживают меня? Так вот, убитые юноши, не считая Лери Селли, были как раз из них. Магнус не говорил этого напрямую, только намекнул… но я уверен, что это он в ответе за их смерти, кто бы их ни убил.

Сорта обхватила себя руками, нахмурилась.

– Он подставил тебя… но как?

– Это один из вопросов, на которые сейчас я предпочёл бы не отвечать.

Помедлив, она кивнула.

– Значит, это из-за него тебя хотели казнить? И теперь… ты всё ещё в опасности?

– Не думаю. Мне показалось, что решение о моей казни и ему смешало фигуры. Показалось… что я ему зачем-то нужен. Что он надеялся убедить меня стать ему союзником.