– Ты что такое говоришь? Он будет любить только тебя. – Она поспешила к выходу, быстро надела обувь. Мне пришлось поймать ее за руку, чтобы закончить мысль.

– Ты не думала, что могла произойти ошибка? Это очевидно.

Таким образом я пыталась дать понять Амелии, что испорченная не она, а система или, раз уж на то пошло, я сама, ведь я вытянула не того.

– Я хотела поговорить с тобой, чтобы ты разозлилась на меня и поставила на место. Мне бы это помогло, но ты только и делаешь, что оправдываешь меня.

– Да мне не за что на тебя злиться! – я сорвалась. – Ситуация куда более сложная и запутанная. Законы не могут диктовать людям, кого любить, а кого нет!

– Хотела бы я уже скорее вытянуть кого-нибудь.

– А представь, если бы у нас появилась возможность повлиять на церемонию.

– Хватит! – Амелия вспыхнула, от ее зажатости не осталось и следа. – Прекрати промывать мне голову своим бредом! Я не могу слушать тебя!

– Не надо снова выставлять меня сумасшедшей!

– Ты сама себя такой выставляешь! – Она дернула руку, вырвалась и открыла входную дверь. – Прости, но ты правда не в себе.

Амелия ушла, не дав мне больше сказать ни слова. Я заперла дверь, ударила по ней кулаком, обернулась и увидела брата, подглядывающего за мной из-за угла кухни.

– Аврора, – обратился он ко мне, но я, проигнорировав его, зашла в свою комнату.

Металась из стороны в сторону, обнимая себя за плечи. Сердце бешено колотилось, мне хотелось кричать от несправедливости, от ненависти к себе и к системе, от злости и обиды. Голова гудела, я пыталась сообразить, как правильнее было бы поступить, но все варианты казались глупыми и даже опасными.

Ярость захлестнула меня, я не выдержала и опрокинула вазу с очередным букетом от Дэйва на пол.

– Ненавижу! – прорычала я.

Осколки со звоном разлетелись по комнате, вода разлилась, белые лепестки прилипли к полу. Букет превратился в ободранный веник, и я пнула его так, что бедные цветы окончательно потеряли все листья, стебли надломились.

Пыталась глубоко дышать, но получалось только судорожно хватать ртом воздух.

В комнату влетел брат, увидел бардак, который я устроила, и попытался меня обнять.

– Не трогай! – когда я отошла от него, наступила на осколок, но толком даже ничего не почувствовала.

Больно было не ноге, а сердцу. Я была измучена голосами в голове, церемонией выбора, влюбленностью в темного.