– Вам никогда не искупить грехи! – продолжая изливаться желчью, элементалий земли усиливал хватку. Руки уже покрывала броня, и, вцепившись в его лицо, я обнаружила каменную корку и на нем.

«Дерьмо! Не прожечь!»

Воздуха почти не осталось, в глазах темнело. Голова Эндора склонилась к моей, и он прошептал на ухо то, что ни в коем случае нельзя было произносить:

– Убийца.

Слово, продолжавшее следовать за мной и осквернять в глазах тех, кто произносил его. Жгучее желание эфилеанов заставить меня почувствовать вину и раскаяться за тех, кто сжег Огенские поля. Нескончаемый круг ненависти, который не разрывался даже в городе равноправия.

– Я не стану опускаться… на колени и просить… проще… ния за то, чего не… соверша… ла!

Фэй истошно завопила:

– Он задушит тебя! Просто дай, что он просит!

– Нет, – хрипло отозвалась я, – не… встану… на ко-лени!

Почему-то сейчас, в разгар битвы, когда температура тела была раскалена до предела, внутри становилось зябко. Все почернело перед глазами, и только чьи-то всхлипывания раздавались в этой тишине. Голос того, кто тихо плакал в темноте, был так похож на мой.

«Что это за маленькое существо?»

Я прикоснулась к его щекам, на них оказались слезы.

«Я правда плачу?»

Чувство жгучей обиды пронзило насквозь.

– Нечестно, – пробурчала девочка и вскрикнула: – Вы не можете меня в чем-то обвинять!

Ее слезы стекали и разбивались о черную землю. Густая пелена окутывала, в ней я увидела забытую версию себя – обнимающую коленки голодную бродяжку. Еще не познавшую крови на руках, еще не забравшую чью-то жизнь.

– Я не убийца! – закричало дитя, подняв заплаканное лицо, и у меня сжалось сердце. На ее лбу я увидела красную надпись «Убийца». – Я никогда не убивала по воле сердца! Хватит меня так называть! Хватит!

Хотелось прижать ее к груди, стереть краску со лба, которую когда-то намазали дети волков, когда голодная бродяжка собирала ягоды на окраинах порта. Как вдруг сквозь черную пелену стали пробираться едва заметные лучи света. Они становились ярче, заполняя собой всю пустоту, и моя маленькая копия бесследно растворилась.

Вокруг был только свет.

Ощущение… Так странно и в то же время так знакомо.