– Точно, – сказал он с усмешкой, и я снова посмотрела на зависших на экране детей. Погладила рукой живот – и один из них заплясал, словно почувствовал прикосновение. Второй, видимо, уже спал и отвлекаться от важного дела не собирался.

– Скорее всего, однополая, мальчики, – проговорил доктор Кастер, как-то хитро прокрутив изображение. – Но точно будет понятно после шестнадцатой недели.

Ну что же. Видимо, с моей помощью боги решили резко увеличить поголовье Дармонширов на Туре и ударно обеспечить Люка наследниками. Хотела бы я, чтобы он был здесь. Чтобы увидеть выражение его лица. Это хоть немного скрасило бы мое собственное изумление.

– Ну привет, ребята, – пробормотала я и поняла, что глаза опять на мокром месте. – Привет. Это… я.

Долго осознавать удвоение моего материнского счастья не вышло. Я не успела встать с койки – меня опять повело, и я села обратно, когда под окнами замка снова засигналили машины. В коридоре раздался топот ног, понеслись голоса с улицы. Доктор Лео, моющий руки в раковине, устало ополоснул лицо, потер глаза, а затем взял из шкафчика маленький пузырек и выпил его. Потянуло сладковатым ароматом ландышей и мха.

– Тоник, – объяснил он. Я поспешно надевала халат. – Пусть благословят боги того, кто его изобрел. Какой-то инляндец, магученый, не помню фамилию…

Я встрепенулась, но не успела открыть рот, как он покачал головой.

– Вам нельзя, Марина Михайловна, увы. И сейчас я бы крайне рекомендовал вам идти спать.

– Пусть лучше Кэтрин отдохнет, – я уже выходила из кабинета. – Я подготовлю операционную, доктор.

К утру я еле держалась на ногах, а раненые все прибывали. Не хватило транспорта вывезти всех быстро – и бойцов оставляли в крепостях, отправляя в первую очередь тяжелых. По обрывкам разговоров солдат, водителей и санитаров было понятно, что многих вытаскивали с засек и полос обороны, продвигаясь от фортов к сломанному ураганом лесу. Были и такие, что со вчерашнего ночного сражения лежали среди трупов, оцепенев от яда инсектоидов. У кого-то уже начались сепсис и жар, а наших виталистов, несмотря на то что я усилила их своей кровью, не хватало, чтобы купировать заражение у всех, кому требовалось, и сохранить конечности. Хирургам приходилось работать мясниками, отнимать руки и ноги – и, как я ни была закалена, смотреть на санитарку, которой при спасении бойца осколком гранаты оторвало руку, или рыжего парня, у которого остались культи выше колен, было очень тяжело. Тяжелее была только смерть на операционном столе. Еще и тем, что только увозили тело, обрабатывали операционную – и доктор Кастер снова брался за инструменты, вставая над очередным пациентом. Страшный конвейер, конца которому не было видно.