Змеи остановились в шаге от него. Равнодушные, неспешные охранники. И действительно, куда им торопиться, если вор никуда не уйдет? И понятно теперь, почему здесь нет ни щитов, ни сигналок. С такой защитой они и не нужны.

– Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш, – змеи раскачивались, свивали-развивали хвосты – белые, будто из молочной дымки. Духи воздуха, прикрепленные здесь стражами.

– Я пришел за своим, – сказал он хриплым шепотом. Ни на что особо не надеясь, только чтобы не стоять и не замерзать вот так, просто. – Дайте мне забрать фотографии, – он подумал, – пожалуйста. Я закрою и уйду. Больше ничего не трону.

Змеи перестали шипеть. Прислушивались, источая холод, – а Люк, чтобы разогреться, переступал с ноги на ногу, осторожно двигал руками.

– Смотрите, – проговорил он тихо, – я возьму только одну папку. Видите? – он протянул руку назад, не глядя нащупал конверт, но замерзшие пальцы никак не желали слушаться, и герцог невольно оглянулся. И не успел повернуться обратно – обе змеи метнулись к нему. Одна впилась зубами в плечо – его будто льдом пробило, – оплела Люка хвостом, другая вцепилась в шею, дернулась – и отстранилась.

Боли не было, и кровь не шла. Но по телу, по жилам пополз смертельный холод, словно они впрыснули его вместо яда. Дармоншир захрипел, глядя в близкие змеиные глаза – те, казалось, светились удивлением.

– Я ведь такой же, как вы, – просипел Люк. Закружилась голова, он шатнулся назад, пытаясь отодрать от себя духа воздуха, врезался в стену – глухо получилось. Охранники опять ничего не услышали. – Я ведь тоже из ваших…

Он тяжело осел на пол, выбивая зубами дрожь и корчась. Змея, что вцепилась ему в плечо, чуть разжала объятья, отстранилась, с отчетливо читаемым недоумением вгляделась ему в лицо. И вдруг отползла в сторону, к раздраженно мотающей башкой товарке.

Ледяной туман заполнял глаза, голова стала легкой, будто он принял наркотик – и Люк внезапно тихо, болезненно засмеялся, глядя, как совсем по-человечески змеи что-то толкуют друг другу. Он думал, как презрительно и разочарованно выругается Луциус, найдя с утра в кабинете его окоченевший труп, и как горько будет Марине – а змеестражницы чуть ли не дрались напротив, нервно шипели, поглядывая на вора, толкали друг друга хвостами. Наконец одна то ли обиделась, то ли сказала что-то типа «Делай что хочешь, но без меня» – и гордо удалилась в угол кабинета, растворившись там во мраке. А вторая, та самая, что кусала его в плечо, осторожно подползла, заглянула уже не чувствующему тела герцогу в глаза, приблизила морду к лицу – и начала мелко-мелко лизать его губы тонким и очень горячим языком. От него распространялось тепло.