– Она каждый день теперь будет ненадолго оборачиваться, – сказал он Демьяну. – Время нужно. Как закончатся иглы – должна вернуться насовсем. Не обещаю, медвежий сын. Но верю. Теперь только жди. И проявляй терпение. И отнеси-ка ее сейчас в святилище. Не лишним его сила будет.

Демьян поднялся, подхватил на руки Полину и молча понес ее в замок, не обращая на нас внимания. Игорь Иванович проводил их взглядом, и мне стало его жалко. И отца было жалко.

И себя, очень.

На двор опускалась тишина. Плотная, наполненная надеждами и удивлением, неверием и тревогой. Отец под нашими взглядами подошел к Стрелковскому, тихо поблагодарил его:

– Хорошо, что пришел, Игорь Иванович.

– Спасибо, что позвал, – хрипло ответил полковник. И нехотя, через силу посмотрел в нашу сторону.

– Но как же это? – растерянно спросила Василина. Ани, словно что-то сообразившая, коротко взглянула на нее, покачала головой. Мы с младшими вообще слова выговорить не могли.

Все молчали. И очень нужно было разорвать эту тишину.

– Да какая разница, кто у Поли родитель, – с нервным смешком сказала я. – Будто от этого мы меньше тебя любим, отец. Или меньше уважаем вас, Игорь Иванович. Добро пожаловать в семью.

– Да, – Василина словно очнулась. – Это я должна была сказать. Добро пожаловать в семью.

– Поговорите с нами потом, Игорь Иванович, – ледяным тоном произнесла Ани. Стрелковский кивнул, посмотрел на мешочек с иглами, который сжимал в руке.

– Папа, а я-то твоя? – шепотом спросила Каролина.

– Конечно, – печально откликнулся Святослав.

Алина ничего не спрашивала. Она морщила лоб и искоса, тревожно поглядывала на отца.

Я, пошатываясь, высвободилась из рук Мариана, подошла к напивающемуся шаману.

– Тайкахе, – позвала я сипло, – я что, беременна?

«Глупый вопрос».

Сестры за моей спиной, о чем-то тихо начавшие беседовать со Стрелковским, замолчали, и я спиной почувствовала их взгляды. Не осуждающие. Усталые. Будто я надоела им до ужаса.

– Радуйся, – ласково и укоризненно отозвался старик и погладил меня по коленке. Мягко говоря, радость была последним из чувств, которые я испытала в тот момент. Для начала мне захотелось устроить позорную истерику с криками «не хочу» и «не на-а-адо». А потом – придушить одного змея с соблазнительным голосом и темными порочными глазами.

«Как будто он один виноват».