– Ну надо ведь принимать нелегкие решения, – едко сказала я, – пришлось бы выбрать трон. Ты бы поплакала немного, конечно, но что делать…
Я увидела только, как Вася расширила посветлевшие глаза, как-то судорожно вздохнула, побелела, махнула ладонью – и меня унесло к стене, впечатав в камень. От шока и боли сознание начало уплывать, и я перестала видеть – только слышала глухие отдаляющиеся голоса.
– Боги, боги, Марина!!! Я не хотела! Марина!!! – отчаянный голос Василины.
– Она ранена, Вась. Смотри. Осторожнее.
– Ани, я не хотела, не хотела! – рыдания и какой-то жуткий сип. Руки, трясущие меня, прижимающие к теплому телу.
– Я зову врачей. Успокойся. Успокойся, Вась.
Старшая сестра, как всегда, собранна.
– Ненавижу ее! Боги, как я ее ненавижу! Я поседела за эту ночь!!! Мариша, Мариша, – рыдания, укачивания, – милая, прости… Я так за тебя волновалась! Какая же ты дура! Как мне хочется тебя убить! Мариша… сестренка… малышка моя…
Я хочу сказать, как мне горько и обидно, но вместо этого изо рта течет слюна, я захлебываюсь кашлем и хриплю. Венценосная сестричка что-то выговаривает мне, причитает, качает – долго, больно, – затем меня куда-то несут. Открывают веки, светят в глаза. Белый человек надо мной похож на смерть, только у смерти не может быть такого встревоженного лица.
– В операционную! Бок жжет – его стерилизуют, вена ноет – в ней игла.
Анестезия, но я все чувствую. Как меня чистят, как шьют. Боль бесконечна, а у меня перед глазами – сотни чудовищ, странные высокие леса с огромными деревьями, две луны на небе и Алинка с повисшими черными крыльями на руках у какого-то мужчины. Вася, поднимающаяся из лавы и взрезающая себе вены. Ангелина, парящая птицей над горячим песком, и волна огня, расходящаяся от нее. Высокий красноволосый мужчина идет к ней сквозь этот огонь – его кожа покрывается ожогами, его волосы сгорают в пламени. Что это? Страхи, метафоры, картины будущего или прошлого?
Становится горячо – я тону в лаве, захлебываюсь в ней, а огненный бык вгрызается в мое тело там, где рана, и вырывает кусок мяса.
– Мартин, – сиплю я, потому что моего друга, моего дорогого мужчину разрывает на куски огромная стрекоза.
– Я – это навсегда, – говорит он мне обескровленными губами и нежно целует в уголок рта.
– Добавить анестетика!
Бред заканчивается писком аппаратуры – я вижу волны звука, синие, желтые, красные, они подбрасывают меня вверх-вниз, все выше и выше – и я улетаю куда-то в темное небо, с которого глазами-звездами смотрит на меня Люк.
Глава 7
Глава 7