Берман хмыкнул.

– Что с поисками подвески? – привычно ушел от темы Игорь Иванович.

Свенсен посмурнел.

– Глухо, Игорь. Переход не отследить, соседи колдуна ничего не знают. Тупик.

– Я бы, – деликатно, чтобы не обидеть, начал Стрелковский, – прошерстил тех темных, о которых вам известно. Вдруг кто что скажет? Или узнаете, что кто-то из них жил-жил на одном месте и вдруг пропал. Не в пустоту же Рибер подвеску отправил. И менталиста я бы к темным с собой взял – понять, врут или нет. И боевых магов пару десятков. И убедительно попросил бы допрашиваемых блоки на память не ставить.

– Да куда сейчас людей отправлять, если на нас войной идут? – с досадой сказал Свенсен. – Прав ты, Игорь, подвеска нужна, но жизнь нужнее. Разведка сейчас по кланам работает, начальник на работе днюет и ночует. Я ему скажу, но эта задача пока что не первостепенная.

На улице снова раздались крики – то ли обратный отсчет закончился, то ли победил кто.

– Вот что, Хиль, – сказал Игорь, прислушиваясь, – все равно у нас спать не получится, пока эти герои не угомонятся. Так что покажи-ка мне защитные укрепления и план обороны замка. Клянусь, что от меня и моих ребят никуда не уйдет. А знать нам полезно – вдруг пригодится.

Свенсен колебался недолго. Кивнул, встал, и Стрелковский зашагал за ним. Коллеги вышли из казармы, прошли по плацу, где Люджина и ее соперники уже вовсю подтягивались на брусьях, и от них пар валил – так они были разгорячены. Не заболела бы.

Долго командиры осматривали спящий замок: Свенсен тихо объяснял пути отступления, показывал схроны оружия, припасы, колодцы, и видно было, что говорит он неохотно и что только нужда заставляет делиться сведениями с начальником внешней разведки другого государства. Вряд ли показал все, конечно, – ну так Игорь и сам бы все секреты не раскрыл.

Плац на обратном пути встретил их тишиной – перед казармами уже никого не было. Зато светились окошки в полуподвале, где находился тренировочный зал. И возбужденный мужской ор был слышен издалека.

Свенсен и Игорь спустились в зал, остановились у дверей. Там, за столом, напротив друг друга сидели крепкий берман и капитан Дробжек в одной военной майке и штанах. Они сцепили ладони в замок, уперлись локтями в стол и пытались прижать к нему руку соперника. Было жарко, сильно пахло адреналином, по́том и возбуждением, и на Люджину теперь смотрели не просто с любопытством – с откровенным мужским интересом, и в криках одобрения уже слышалось порыкивание, и принюхивались берманы очевидно с удовольствием. Ор стоял невозможный. Увидев начальство, солдаты и офицеры притихли, но два командира спокойно наблюдали за происходящим, не вмешиваясь, и шум снова возобновился. Пока берман, борющийся с Люджиной, не закряхтел – на лице его надувались жилы – и не припечатал кулак Дробжек к столу с довольным рычанием. Она зашипела от боли, дернулась, сжала руку. И к ней обеспокоенно бросилась вся толпа мужиков, загомонила, заорала.