Баронессу никогда не представляли слугам как хозяйку, а мать барона делала всё возможное, чтобы никто из прислуги не осмелился проявить к ней заботу.

Если бы сама Талира когда-нибудь рассказала ему об этом, даже по его приказу, он, возможно, не поверил бы — настолько безумным и жестоким казалось такое отношение к жене, даже если она была бывшим бастардом. Но Талира никогда не жаловалась, и всю правду он узнал от Яры. При этом, когда герцог начал расспрашивать о Синей Трястине, Яра сразу напряглась, замкнулась и больше не отвечала на его вопросы.

Всё вставало на свои места. И тот факт, что у Талиры было лишь одно украшение, и то, как она выглядела, когда он увидел её впервые…

Он ясно вспомнил, какой встретил Талиру: в убогой одежде, истощённую, с короткими волосами, запавшими щеками и шеей настолько тонкой, что её можно было обхватить одной ладонью. Никто не станет выглядеть так по собственной воле. Как он мог решить, что Талира сбежала из-за глупых капризов? Как осмелился насмехаться над её проблемами на свадьбе виконта Гримсби, после того как семья её мужа, та, что издевалась над ней, лишила её средств на существование, потребовала от неё же извинений перед любовницей барона?

Теоден сгорал от ярости, приказывая себе не совершать поспешных поступков. В его сознании раз за разом проносились образы того, что можно сделать с камергером Его Величества…

Как Кайрос д’Арлейн мог так обращаться с собственной женой, той, кто была в его полной власти?! Он был ответственен за неё! Как мог позволить слугам пренебрегать ею? И даже это не всё — при дворе о Талире ходили ужасные слухи, и Кайрос ни разу их не опроверг. Её называли чудовищем, завидующим красоте миледи Муради, и было ясно, что эти слухи распространяет любовница барона.

Но Теоден… он и сам был не намного лучше.

Баронесса уже была в ловушке, а он лишь загонял её в ещё большую, одержимо стремясь сделать её своей. Его мысли, в основном, вращались вокруг того, как оказаться между её светлых бёдер, утопать в её теле, сходить с ума, сгорать, вместе. Он мало задумывался о её проблемах, не особо вникал в причины её поступков, предпочитая находить простые объяснения в собственной голове.

Сколько раз за эти недели он был близок к тому, чтобы перекрыть ее дорогу?

Отголоски вины царапали его разум, но страх… страх был сильнее. Теперь он знал, что вокруг неё множество недоброжелателей, и когда-нибудь она может оказаться в серьёзной опасности — и его не будет рядом.

Ничто уже не будет как прежде.

— Миледи готова, Ваша Светлость, — к ним подошёл Январ, и Яра тут же вскочила, бросившись в комнату к Талире. — Вдовствующая герцогиня…